— Ничего не знаю ни про какие лампы, а желания они действительно выполняют любые. Но только свои. И они известны дурной наклонность брать все, что вздумается. Особенно это касается женщин.

— Что значит брать?

— А то и значит! Что сегодня он на тебя посмотрит пристально, а завтра ты проснешься спеленутая и с завязанными глазами, и в следующий раз белый свет увидишь только в его доме, и никто тебя никогда не найдет, потому как никому не известно, где же они живут. И будешь до самой смерти личной игрушкой этого самого джина, как и другие тебе подобные несчастливицы. А у них довольно… хм… экзотичные способы получать удовольствие.

— Интересное дело. Если никто не знает, где их дома, и никого никогда не находят, то откуда же ты столько знаешь?

— Так говорят, Алеся.

— Ну, говорят, что кур доят, что, всему верить, что ли?

— Не знаю, Алеся, но проверять лично ничего не собираюсь. Как бы там ни было, но женщины, на которых джины задерживают свой взгляд, исчезают и никогда не возвращаются.

Явно понравившаяся демону дамочка опять продефилировала мимо нас и вдруг подмигнула ему. Бедняга аж подпрыгнул.

— Скрим, ты лучше расскажи мне в конце концов, как ты в той темнице очутился? — отвлекла я демона от созерцания прекрасного.

— Дурак я, вот как. Ко мне же эта родня моя, Калисия, со слёзной просьбой чуть ли не в ноги падала, когда просила забрать тебя. Говорила, что ты коварная иномирная интриганка, опоила наследного принца каким-то неизвестным зельем, продыху ему не даешь, и пока ты рядом, спасти его не удастся. А убить тебя у неё, бедной, рука не поднимается, и, ну, и все такое. Слёзы ручьем, типа, у принца есть истинная любовь, а ты их разлучаешь, околдовав его. Ну я, дурень, и клюнул на это, памятуя свою несчастную любовь. Да еще она кое-какие блага нам пообещала.

Калисия хотела, чтобы тебя в темнице держали, и не разговаривали с тобой, мол, ты хитрая, как змея, и опасная. Но я еще когда нес тебя усомнился — ну что в такой, как ты, может быть опасного? А потом, когда ближе общаться стали, и вовсе был в недоумении. Чем ты могла ей помешать?

Но зато когда ты, разозлившись, тряхнула мою крепость, я всерьез задумался. Я ведь не совсем темный и про проклятье фейри слышал. Вот и решил слетать к дорогой родственнице и выяснить, кого это она мне подсунула. Ну, а дальше все как в сказках о классических дураках. Она встретила меня радостно, поесть — выпить предложила с дороги. Ну, я и выпил. Очнулся уже в той камере и больше никого, кроме орков, меня кормивших, и водного хранителя не видел. А ни от них, ни от него никакой толковой информации не получишь. Оркам все равно, а хранитель и сам ничего не знает.

— Я не виноват, что ко мне столько лет никто не приходил! — обиженно завопил мне в ухо водяной так, что я аж подпрыгнула.

— Да я с тобой заикой стану, Солус!

— Чем он там недоволен? — спросил Скрим, но я махнула рукой.

Тут к нашему столу подошла та самая девушка и игриво глянула на Скрима.

— Не хотите ли еще чего — ни будь? — спросила она, делая многозначительное лицо.

Скрим тяжко сглотнул и уставился в стол перед собой. Девушка разочарованно пожала плечами и ушла.

— Чего сидишь-то? — толкнула я Скрима в плечо. — Не видишь, тебе на семафоре зеленый свет включили.

— Что? — растеряно посмотрел на меня демон.

Вот что за народ мужики. Могут быть великими воинами и драться с кучей страхолюдной нечисти, но теряются, если понравившаяся женщина оказывает им знаки внимания.

— Ты ей нравишься! Я то думала, что ты поуверенней.