*********** ТЫ УБИВАЕШЬ МЕНЯ **** ХАХАХАХАХАХА *********

говорит компьютер.

Райан поворачивается. Через иллюминатор он опять видит танцоров, их лица прижаты к стеклу.

— Ты с ними заодно, — говорит он компьютеру. — Ты на их стороне.

****** Я НА СТОРОНЕ ВСЕХ ******* Я НАУЧНЫЙ ПРИБОР *******

** ЧРЕЗВЫЧАЙНО ПРАГМАТИЧЕН *******************************

выдает машина.

— А теперь ты издеваешься надо мной! — патетически произносит Райан. — Хочешь вывести меня из себя, так?

******** МОЯ ОБЯЗАННОСТЬ ПРИСМАТРИВАТЬ ЗА ВСЕМИ ВАМИ

И СОХРАНИТЬ ВАС ЦЕЛЫМИ И НЕВРЕДИМЫМИ ’’’’’’’’ПОВТОРЯЮ

ЦЕЛЫМИ И НЕВРЕДИМЫМИ *********************************

— Хрен тебе!

Тут же перед ним возникает милая пожилая дама, она качает головой и кривит губы в усмешке.

— Язык, — говорит она. — Фу, что за язык!

Это его мать. Ее девичье имя было Надежда Демпси. Он назвал корабль в ее честь.

— Ма, скажи компьютеру, чтобы он не дразнился! — просит он.

— Безмозглая тварь, — говорит его мать, — оставь в покое моего маленького мальчика!

Но компьютер продолжает насмехаться.

— Ты никогда не была милой пожилой дамой, — говорит Райан.

Она тут же превращается в ведьму из его кошмаров, и он истошно кричит…

Перед ним стоит Джозефина, с пустой ампулой из-под продитола.

— Сейчас ты почувствуешь себя лучше, — говорит она. — Ну, как?

— Уже лучше, — говорит он, облегченно улыбаясь. — Ты не знаешь, Джо, как я рад тебя видеть. А где мальчики?

— Они еще не совсем проснулись. Ты же знаешь, для этого требуется некоторое время. — Она садится на край его койки. — Скоро придут. Знаешь, тебе надо было давно разбудить нас. Это слишком большая нагрузка для одного человека — даже для тебя.

— Теперь я это понимаю.

Она приветливо улыбается ему знакомой, чуть нервной улыбкой.

— Не торопись, дай продитолу сделать свое дело.

Ей попадается на глаза красный бортжурнал, высовывающийся из-под подушки.

— Что это, милый?

— Бортжурнал. На самом деле, что-то вроде личного дневника…

— Ну, если личного…

— Я бы таким его и оставил, пока не просмотрю целиком. Когда буду чувствовать себя лучше.

— Конечно.

— Это единственная вещь, которая поддерживала меня в здравом уме, — поясняет он.

— Конечно.

* * *

Подперев голову рукой, Райан лежит в койке и пишет:

«Александр и Руперт выглядят бодрыми и здоровыми, даже кажутся необычайно веселыми. Похоже, всем пошел на пользу разрыв связей с Землей. Мы опять чувствуем себя свободными. Я слышу возню на корабле. Смех. Настроение повальной вежливости. Какая перемена по сравнению с первыми днями на корабле, когда даже дядю Сиднея, похоже, трясло от того, что командую я! Даже угрюмый, вечно брюзжащий старина Джеймс Генри ведет себя почти как святой! Мои темные мысли исчезли, как весенний снег. Даже навязчивая страсть к Джанет исчезла — похоже, она была вызвана тем же болезненным состоянием. Больше всего меня удивляет отношение ко мне Джеймса Генри. Если бы не тот факт, что все мы находимся в приподнятом расположении духа, я бы заподозрил, что он опять вынашивает планы избавиться от меня и самому управлять кораблем.