Через некоторое время мы приплыли в Торлак, разгрузились и приняли груз для Джапала. Обратное путешествие было спокойным до того момента, пока не вошли в озеро Джапала. Как всегда, мы дожидались темноты, чтобы проплыть мимо Мипоса. С наступлением ночи мы стали тихо грести, направляясь вверх по озеру, убрав все огни на корабле.

Было очень темно. Нельзя было разлглядеть лиц на палубе. На палубе было много народу, снующего туда и обратно. Мы были на траверсе Мипоса. Можно было ясно различить огни города.

Кто-то сказал:

— Что это там, по правому борту?

Услышав это, я и мои воины подошли к правому борту. В следующий момент кто-то схватил меня вокруг пояса, перегнулся через перила, и мы оказались в воде.

Это был мипосанец! Вы знаете, как эти ребята плавают, мой Принц. Длительное время он держал меня под водой, и я чуть не утонул. Когда он вытащил меня на берег Мипоса, я был полумертв.

Когда я пришел в себя, увидел, что нахожусь в премнике для рабов со всеми своими воинами. Позже я узнал правду о случившемся.

Капитан, боясь разоблачения, освободил мипосанцев при условии, что они возьмут нас в плен. На самом деле, он договорился с ними утопить нас, но соблазн взять нас в плен и потом продать в рабство взял верх. Это спасло нам жизнь.

Вот как я стал рабом Мипоса. Я живу лишь надеждой вернуться в Джапал и отомстить трусу и предателю, который отправил десятерых телохранителей короля в рабство.

— Как зовут этого капитана? — спросил Кандар.

— Его имя Гангор.

Кандар кивнул.

— Я многое слышал о нем, — сказал он, — но ничего хорошего. Ходили слухи, что он состоял в руководстве партии, стремившейся свергнуть короля, моего отца.

Тогда это имя ничего не значило для меня. Оно стало важным для меня позже.

— Вы стоите здесь и разговариваете, рабы, — обвинял он, — тогда как обязаны следить за гайпалами. За это вас следует побить. Расходитесь! Охраняйте бассейн. Если пострадает ребенок, вы все умрете ужасной смертью.

Мы поспешили разойтись по краям бассейна к другим стражникам, то и дело поглядывающим на небо. Я не имел ни малейшего понятия, зачем они это делают.

После того, как мажордом удалился, я подошел к Кандару и спросил:

— Что такое гайпалы?

— Это большие хищные птицы, — ответил он, — действительно очень опасные. Если бы не было охраны они в самом деле унесли бы детей. Есть охрана, или нет, никто не скажет когда они могут прилететь. А если такое случится, мы можем погибнуть. Они очень агрессивны и ничего не боятся.

Мне казалось глупо охранять детей от птиц, когда не было ни детей, ни птиц. По-крайней мере я не видел ни тех, ни других. Было бы намного разумнее разрешить нам посидеть и отдохнуть, пока дети выйдут во двор.

Так как гайпалы не летают в темноте, с наступлением ночи нас отвели в пристройку для рабов, где нас накормили каким-то месивом и загнали в сарай, где лежали грязные матрацы. Судя по всему Юрон держал своих рабов в черном теле.

Я вспомнил о Дуари. Как с ней обращались? Была ли она в безопасности? Увижу ли я ее когда-нибудь? Думая о ней, я забылся тревожным сном.

На рассвете, после гнусного завтрака нас опять отвели во двор и приказали охранять детей от гайпалов.

— Если гайпалы настолько опасны как ты говоришь, — сказал я Кандару, — почему они выдали нам деревянные трезубцы? Разве мы сможем с этим куском дерева противостоять таким хищным птицам?

— Нам остается делать все возможное, — ответил он. — Они боятся вооружать нас металлическими трезубцами — тогда мы сможем напасть на них. Знаешь, эти мипосанцы — ужасные трусы.