— Эй, ese, — произнес он. — Теперь я могу закурить?

Босс был старше, и в глазах его злость оставляла еще немного места иронии. Он вынул из кармана пачку дешевых самовоспламеняющихся сигарет, чиркнул одной о пол и щелчком послал через стол Рамону. Сигарета пахла ветхим картоном и имела вкус дерьма. Рамон сделал глубокую затяжку и выдохнул дым.

— Это мой халат, — сказал он, любуясь расплывающимся в воздухе перед его лицом облачком. — Он у меня много лет. С моим фургоном произошел несчастный случай. Я спал. Я выскочил только в этом. Чертовски жаль, что не успел обуться. До сих пор на ногах мозоли.

— Откуда это у тебя? — протрубил эния.

К этому времени Рамон уже знал, как лучше соврать. Для подобной отчаянной импровизации неплохо. Он даже гордился собой.

— От вас, — сказал он.

В повисшей тишине начальник чуть подался вперед. В голосе его звучали равные доли доброй, покровительственной такой усмешки и смертельной угрозы.

— Не увлекайся, hijo.

Эния ерзал из стороны в сторону, медленно вращая глазами. Язык его, слава богу, убрался обратно в клюв. Еще по перелету с Земли Рамон знал, что когда эния перестает облизываться, это означает, что он в бешенстве.

— Он у меня с перелета, — объяснил Рамон. — Когда я летел сюда с Земли. На энианском корабле. Пара ваших ребят хотели научиться играть в покер. Мы так и так играли, вот и их взяли. Они проигрались в хлам. Ну, я уже напился тогда изрядно, вот и позволил одному pendejo поставить на кон не виски, а этот гребаный халат. Он сказал, это военный трофей или что-то вроде того. Ну, я не очень разобрал, какое-то такое дерьмо. Так или иначе, он со своими четверками и семерками проиграл моим трем дамам, вот я и получил халат. Только он тогда был больше. Пришлось укоротить его, чтобы по полу не волочился, но до последнего времени он держался неплохо. — Он помолчал, затягиваясь еще раз. — И как, можете мне сказать, чего в нем такого важного?

В комнате запахло чем-то вроде тухлых яиц и вареной репы — сильно так, что у него защипало в глазах.

— Этот будет изолирован, — произнес эния. Взгляд его оставался прикован к Рамону, но было совершенно очевидно, что он обращается к боссу. — Никаких коммуникаций.

— Будет исполнено, сэр, — откликнулся начальник.

Эния повернулся, и от Рамона не укрылось, как напрягся шеф, когда язык энии скользнул по нему. Ничего держится, подумал Рамон. Должно быть, какая-то часть веселья проявилась-таки у него на лице, потому что когда эния выкатился из комнаты, начальник заломил бровь и невесело улыбнулся. Рамон пожал плечами и докурил сигарету. У него сложилось ощущение, что на обозримое будущее эта сигарета для него последняя.

Двое копов в форме вошли, чтобы проводить его к новому месту жительства. Нельзя сказать, чтобы Рамону не приходилось коротать время в подвальных камерах, но на этот раз он впервые шел туда по серым бетонным коридорам совершенно трезвый. Он заметил в стороне полицейского босса, все еще вытиравшего шею банданой, разговаривая при этом с высоким, крепким мужчиной, в котором Рамон не сразу узнал губернатора. Третья собеседница оглянулась на Рамона за долю секунды до того, как его увели дальше, — женщина с прямыми темными волосами. Спускаясь по лестнице, Рамон даже пожалел, что не помахал ей. Он не видел ее с того самого вечера в «Эль рей».

Внизу его ждал констебль. Рамон буквально кожей ощущал исходившую от того злобу.