Карлос легонько сжал ее узкую ладонь.

– Ты сделала правильный выбор.

– Но в то время я часто думала, что совершила ошибку... что из меня получилась никудышная мать, – призналась Кэрри. Горло ее сжалось от внезапно подступивших слез.

Карлос обвил рукой ее поникшие плечи.

– Тебе просто не везло.

Кэрри подняла глаза, встретившись с его чарующим золотистым взглядом... и вдруг, склонившись к ней, Карлос впился в ее губы властным, жадным поцелуем. Нападение застало Кэрри врасплох: сердце ее забилось, как сумасшедшее, она покачнулась и, чтобы не упасть, вцепилась в его мускулистые плечи.

Наконец Карлос поднял темноволосую голову.

– Надо бы мне умерить свой пыл. Ведь ты, дорогая, можешь быть беременна.

– Да нет, не думаю.

Сегодня утром у Кэрри болела голова, а пять минут назад она ни с того ни с сего едва не разрыдалась – знакомые признаки приближения месячных.

– Почему?

– Ну... просто знаю...

– Однако не знала, когда забеременела Дороти.

Кэрри залилась краской.

– Наверное, я просто боялась признаться самой себе...

Карлос пристально вгляделся в ее лицо.

– Надеюсь, с нашим ребенком так не будет.

– Да как ты мог такое подумать? – обиженно возразила Кэрри. – И все же надеюсь, что я еще не беременна, – иначе люди начнут гадать, не зачали ли мы ребенка до брака.

Карлос пожал мощными плечами, без слов выразив свое отношение к подобным опасениям.

– Тебе, может быть, и все равно, – горячо возразила Кэрри, – а мне нет! Я пережила достаточно сплетен и пересудов, когда носила Дороти, и хочу, чтобы со следующим ребенком все было по-другому. Хочу гордиться своей беременностью и не думать, что люди меня осуждают или шепчутся за спиной.

Карлос растянулся на песке и со стоном прикрыл глаза.

– Боже мой! Теперь ты жена известного человека, а значит, что бы ты ни делала, от пересудов не убережешься. Не думай об этом, дорогая. Пойми: все эти сплетники просто тебе завидуют.

Однако мысли Кэрри уже переключились на другое. Неужели Карлос в самом деле хочет, чтобы она забеременела? Кэрри была почти уверена, что этого не случилось, и все же мысль о возможной беременности вселяла в нее тревогу, почти страх. Что, если, узнав об этом, Карлос ощутит себя в ловушке и проклянет свой поспешный брак?

Однако опасения ее оказались напрасными. В тот же вечер Кэрри убедилась, что не беременна, о чем и сообщила мужу.

На долю секунды лицо Карлоса словно окаменело, но в следующий миг он уже улыбнулся ей так, что сердце Кэрри счастливо затрепыхалось и на мгновение она ощутила себя прекраснейшей женщиной на земле.

– Что ж, сокровище мое, это и к лучшему. Подождем, пока Дороти станет постарше.

– Да...

Но в глубине души – странная все-таки вещь человеческая натура! – Кэрри, забыв свои опасения, уже сожалела о том, что не носит ребенка Карлоса...

Карлос отправил в рот кусочек румяного поджаристого пирога и захрустел аппетитной корочкой.

– Пища богов! – выдохнул он. – Как это называется?

– Самый обыкновенный яблочный пирог.

– Кэрри, у тебя талант!

– Я начала готовить с четырех лет. У меня дома считается, что главное достоинство женщины – умение печь пироги.

Кэрри грустно улыбнулась, вспомнив о доме, и подняла глаза на оживленное лицо мужа. Она сидела, скрестив ноги, на кровати, в одном цветастом шелковом саронге.

– Чему ты улыбаешься?

– Вспомнила, как мама прочила меня за соседского парня.