Александра опередила его буквально на шаг и первой заглянула в окровавленный салон.

— Это он, — холодно подтвердила она. — Он стрелял в Андрея.

Это было важно — опознание с ее стороны. Могло оказаться так, что настоящий преступник просто пытался замести следы, подставив какого-то бедолагу. Слишком уж удобно было полиции найти у него документы! Опознать его по записям дворовых камер не получилось бы, там картинка — дрянь, лица не видно. Вот здесь и стало особенно важным то, что он пощадил свидетельницу. И снова Ян вынужден был признать, что это действия сумасшедшего.

Дорогой салон автомобиля был безнадежно испорчен. Кровавые брызги разлетелись повсюду, покрывая светлую кожу зловещими разводами. Это была типичная картина самоубийства, Ян таких за свою жизнь немало видел. Пока ничто не указывало, что в машине был кто-то еще.

— Это ж насколько нужно любить свою тачку, чтобы в ней умереть, — мрачно заметила Александра.

— А вот тут начинается интересное, — отозвался Ян. — Точнее, продолжается. Это не его тачка.

— Что? Откуда ты знаешь?

— Работа такая у полиции: все знать. Я ж тебе говорил: когда мы нашли документы, мы стали проверять, он это на самом деле или не он. Мы ведь с водительским удостоверением изначально работали! На Мирона Сараева зарегистрирована машина, вот только не эта.

— Похуже?

— Да нет, примерно такая же по стоимости и уровню, и непонятно, зачем он взял чужую.

— Чужую — это чью? — поинтересовалась Александра. Держалась она сейчас великолепно — будто и вовсе ничего не чувствовала.

— Хозяином машины у нас значится некий Алексей Тимофеев, — указал Ян. — В угоне тачка не числится, поэтому мне очень любопытно, как в ней оказался ныне мертвый, а изначально живой и вооруженный Сараев.

— Что по этому поводу говорит сам Алексей Тимофеев?

— Сам он по этому поводу пока молчит — его ищут.

На первый взгляд, версия тут была всего одна, безумная и простая одновременно. Какой-то псих вбил себе в голову, что Андрей — его личный враг. Может, вообще без оснований, а может, Андрей его обожаемую собачку вылечить не сумел, вот и появилась обида на всю жизнь. Псих этот угнал чужую машину, убил человека, осознал, что сделал, и сам себе вынес приговор. Сходится? Сходится.

Вот только в этой простоте Яну виделась наигранность. Легко кричать повсюду «Псих это сделал!» Однако успех Мирона Сараева в немалой степени был определен тем, что он знал, когда и куда приехать. Да и оружие не каждый псих раздобудет! Нет, что-то здесь определенно нечисто…

— Дверцу пусть проверят, — указала Александра.

Задумавшись о версии, Ян отвлекся, а сестра продолжила работать и лишь теперь напомнила о себе.

— А что не так с дверцей?

— Проверка как раз нужна для того, чтобы узнать. Он застрелился в левый висок левой же рукой, не самое типичное поведение.

— Он вполне мог быть левшой, это мы еще проверим, — пожал плечами Ян.

— Не сомневаюсь, и все же нужно учитывать, что такой способ самоубийства еще подчеркивает, что человек был в машине один. Выстрелить в правый висок может и тот, кто сидит на пассажирском сидении. Выстрелить в левый — только сам водитель. При выстреле в левый висок основная часть крови окажется на правой стороне авто, показывая, что там никого не было.

— К чему ты клонишь? — поторопил ее Ян. — Потому что, не поверишь, все это я и так знаю.

— К тому, что при таком раскладе есть только два способа убить человека, имитируя самоубийство: при открытой дверце и при открытом окне.