– Есть одно предложение, – перебил Нетико. – Рассуди: ядерное топливо однажды будет израсходовано.

    – Скорее поздно, чем рано, – проворчал я в ответ.

    – Хорошо, пусть будет поздно. Реакторы отключатся, верно? Мы выскочим из Лабиринта незнамо где. Судя по относительной плотности вещества в галактике Млечный Путь, риск врезаться в звезду или вынырнуть в ядре планеты ничтожно мала. Но зачем ждать неизбежного несколько суток, а возможно и недель?

    – Ты о чем? – я подался вперед, словно разговаривал с живым человеком.

    – Отключи реакторы вручную. Конструкция это позволяет.

    – Ты ненормальный!

    – Вряд ли, – откровенно фыркнул Нетико. – В отличие от людей, сущности ИР не подвержены психическим расстройствам. Я лишь предлагаю наиболее оптимальный вариант действий. Тем более, что система жизнеобеспечения постепенно выходит из строя.

    – Только этого не хватало, – охнул я. – Я заметил, становится слишком холодно… В чем дело?

    – Нарушен цикл теплообмена, утечка энергии.

    – Плохо дело.

    – Если даже «Эквилибрум» выйдет из Лабиринта в межзвездном пространстве вдали от Обитаемого Кольца, мы сумеем оповестить Транспортный Контроль, – продолжил ИР. – Но и только. Служба спасения может оказаться бессильна…

    – Понимаю, – кивнул я. – «Эквилибрум» окажется вне радиуса действия кораблей Содружества, у черта на куличиках… Что тогда?

    – Выход один: подойти на термоядерной тяге к ближайшей звезде и остаться на ее орбите. Дорога может занять несколько лет, даже с максимальным ускорением.

    – Звучит обнадеживающе. Мне светит приятное времяпровождение в криогенной фуге?

    – Именно.

    – На десятилетия, а может и навсегда? – я поперхнулся.

    – Вы, люди, верите в судьбу и счастливый случай. Нефакторизуемые переменные, которыми ИР не оперируют. Но ты ведь человек? Тебе можно.

    – О Господи… Признаться, у меня сердце в пятки уходит!

    – Никаких других предложений у меня нет. Решайся.

    И я решился.

    * * *

    Атмосферное давление в трюмах корабля, содержание кислорода и гравитация во время перелета снижаются на пятьдесят процентов, но условия достаточно сносные – груз нежный, техника к жестким условиям абсолютного вакуума не адаптирована. Единственно, очень холодно, больше двадцати градусов мороза, от которого спасает только костюм с подогревом, обнаружившийся среди запасов спасательного челнока.

    Если знать как идти, в реакторный зал можно пробраться очень быстро, а я за долгие годы изучил «Эквилибрум» как свои пять пальцев, побывал в каждом закоулке. Из-за недостатка энергии во внутренней сети корабля не отпираются шлюзы переборок? Ничего страшного, аварийная пневматическая система работает безукоризненно.

    Руководство операцией принял на себя Нетико. ПМК я оставил в кабине, ИР настроился на передатчик гермокостюма и теперь я отлично слышал каждое слово Нетико, направлявшего мои действия.

    – Код доступа в реакторный отсек помнишь? – добродушно гудел искусственный разум. – Иначе ничего не выйдет.