– Когда некоторые из тысячи тысяч химических процессов, происходящих одновременно в каждой из наших живых клеток, блокируются, замедляются или как-либо прекращаются, развитие организма определенным образом изменяется, – сказал Бекетт. – О'Нейл продемонстрировал, что это правильно как для процесса развития сложных, высших организмов, так и для простейших форм. Могут быть получены огромные изменения. И он показал, что система допускает тонкую настройку.

– Правильно! – сказал кто-то в зале.

Викомб-Финч вынул трубку изо рта, поняв неожиданно, куда клонит Бекетт. Это обратимый процесс! Когда это было сказано, оно стало очевидным. Имеет ли Стоунер хоть малейшее понятие о том, что он только что слышал?

– Меня ввели в курс дела доктора медицины из Министерства Внутренних дел, – сказал Стоунер. Его голос звучал раздраженно, а в глазах снова появилось ледяное выражение. – Это как погоня за бумажками на ветру, где нельзя пропустить ни одного клочка.

«Стоунер не понял последствий», – подумал Викомб-Финч. Все это проскочило у него мимо ушей.

– Вы дали нам понять, что близки к концу этой погони, – сказал Стоунер.

– Так мне и передать премьер-министру? Он спросит меня: насколько близки?

– Мы пока не можем сказать, – ответил Бекетт. – Но мы теперь видим дорожку намного яснее. То, что разработал О'Нейл, – это вирусный штамм, который переносит информацию донорской ДНК в живую человеческую клетку посредством зараженного бактериального агента.

– Та спирохета, о которой объявили канадцы, – сказал Стоунер. – Это та самая болезнь?

– Я полагаю, что нет. Мы думаем, что они видели какой-то остаточный продукт распада О'Нейловской чумы. Может быть, мутацию.

– Запертую в клетке, – пробормотал Стоунер.

– Как перекрещивающиеся ленты на майском шесте, – сказал Бекетт.

– Майский шест! – сказал Стоунер. Он кивнул явно понравившейся концепции. Это произведет впечатление на Министерство Внутренних дел.

– Несомненно, есть генетическая серия, которая определяет, что зародыш будет женского пола, – сказал Бекетт. – Чума встраивается в эти, ориентированные на пол структуры и остается в них достаточно долго для создания общего хаоса.

– Забирает старый мяч и уносит его с поля, – сказал Стоунер.

«Я забыл, что он старый футбольный болельщик», – подумал Викомб-Финч.

– Хорошо сказано, – сказал он вслух.

В голосе Бекетта слышалось удивление.

– Блок, однажды сформированный, остается заметно сильным. Он должен быть связан с более мощными химическими связями. О'Нейл идентифицировал повторяющиеся вторичные ДНК-процессы в таких подробных деталях, что имел возможность найти и выбрать из них.

– Вы действительно думаете, что наступаете ему на пятки? – спросил Стоунер.

– Я говорю то, во что верю, – сказал Бекетт и увидел, как Хапп в другом конце комнаты согласно кивнул.

Твердо сжав зубы на черенке трубки, которая уже потухла, Викомб-Финч старался выглядеть глубокомысленно и страстно желал чувствовать себя так же уверенно, как и Бекетт.

Стоунер взглянул на директора, и в его взгляде появилось подозрение.

– Что ты на это все скажешь, Уай?

Викомб-Финч вынул трубку изо рта. Он положил ее в пепельницу чашечкой вниз и глядел на нее, произнося свои слова.

– Мы убеждены, что О'Нейл состыковал две половины определенных участков внутри спирали ДНК-РНК человеческой генной системы.