|
В досье, собранном в Соединенных Штатах, говорилось, что Лепиков ненормально озабочен работой своей печени, что было парадоксально, учитывая количество водки, которое он, как известно, поглощал. Однако за этими алкогольными поблажками всегда следовали приступы отвращения к себе. Во время этих, приближающихся к патологическим мук он пользовал себя не только специальными препаратами, но и патентованными средствами и массированными дозами витаминов, тщательно упрятанными в бутылочки, маркированные более обычным содержимым.
Годелинская, заслышав хвастливые слова, пробормотала: – Крестьянин! Она произнесла это на английском, чем и привлекла внимание других. Бекетт прочистил горло и подтянулся поближе к столу. Годелинская, гласило досье, была в Советском Союзе прославленным взломщиком кодов, равно как и медицинским исследователем в космической программе своей страны. Она считалась диагностом высокого класса, а методики ее лаборатории оценивались как «великолепные». – Мы все представлены, – сказал Бекетт. – Мы все прочитали секретные служебные досье друг на друга. Вероятно, они содержат точную информацию. Кто знает? Я предполагаю, что в последующие дни мы узнаем друг о друге много нового. – Хотел бы я посмотреть, какие материалы имеются в вашем досье на меня, – проворчал Лепиков. – К сожалению, мне не позволили его сохранить, – ответил Бекетт. Годелинская кивнула. Бекетт принял совершенно правильную линию поведения с Сергеем. Шпионы были повсюду. Примите это к сведению и двигайтесь дальше. Значит, у Бекетта есть интуиция. Годелинская знала, что в этом была ее собственная сила. Она знала, что советские коллеги считали ее непредсказуемой, но этого не понимала. Для нее самой причины решений всегда были предельно ясными. Это были промежуточные шаги, не поддающиеся пониманию «грязных мозгов» вокруг, потому что их мозги не могли работать прыжками, плетясь вместо этого, словно престарелые рабочие клячи. Лепиков перевел свой взор на огромные, хорошей формы, груди Фосс. Что за тело! Он питал тайное пристрастие к крупным женщинам и прикидывал, а что, если… возможно… – Я бы оценила, если бы вы прекратили пялиться на мою грудь, – кротко произнесла Фосс. Лепиков резко обратил свое внимание на добродушную улыбку Хаппа. Однако Фосс еще не покончила с ним. Она тряхнула своими вьющимися локонами. – Я сознаю, доктор Лепиков, что я самый большой пупсик во всем мироздании. Лепиков вовсе отказался смотреть на нее. Она сказала, не запуганная столь вопиющим невниманием: – Не стоит позволять этому факту внушать вам какие-нибудь идеи, пожалуйста. Мой муж еще больше, чем я. Но это неважно, потому что я могу в любой момент его вывести. Лепиков не понял идиому. – Вывести его? Фосс перешла на разговорный русский, отругав его за недостаточное понимание английского. Лепиков может знать про хороших и плохих парней, но этого мало. Потом она оказала ему любезность, красочно расписав, что сделает с его половыми органами, если он еще хоть раз посмотрит на нее в грубой манере. Это вызвало взрыв смеха у. Годелинской. Лепиков по-русски предостерег: – Ведите себя соответственно вашему положению! Годелинская покачала головой в беспомощном веселье, потом по-русски обратилась к Фосс: – Это новая порода в Советском Союзе. Их вывели ради тупой и непоколебимой преданности власти и сексуальных достоинств. – Тут кое-кто не знает русского, а работа не ждет, – вмешался Бекетт. Все еще по-русски Годелинская добавила: – Он прав. Вы двое, ведите себя прилично. Вы, Сергей! Я думаю, вам бы не хотелось, чтобы здесь обсуждали кое-какие факты из вашей биографии. |
