К сожалению, смерть Синглтонов означала, что все надежды на то, что прошлогодние показатели по снижению уровня преступности будут перевыполнены, растаяли. Всякий, кто имел хотя бы отдаленное отношение к снижению хороших показателей по статистике убийств, был фигурой чрезвычайно непопулярной на бульваре Локвуд, 180.

Я был здесь просто persona non grata.

После часа, проведенного в запертой патрульной машине около дома Синглтонов, меня привели в комнату, раскрашенную в два отвратительных оттенка и обставленную корявой офисной мебелью. Чашка кофе, давно стоявшая передо мной, из горячей стала чуть тепленькой. Впрочем, детективы, которые допрашивали меня, тоже были уже чуть тепленькие.

— Эллиот Нортон, — в который раз повторил первый. — Вы сказали, что работаете на Эллиота Нортона.

Его фамилия была Адамс. Пятна пота проступили у него под мышками сквозь ткань голубой рубашки, лицо стало иссиня-черным, а глаза налились кровью. Я уже дважды повторил ему, что работаю на Эллиота Нортона, мы уже разбирали последние слова Альберта раз десять, но Адамс не видел причин, почему бы мне не повторить все это еще и еще раз.

— Он нанял меня для того, чтобы я собрал данные по делу Джонса, — устало повторял я. — Мы забрали Атиса из камеры предварительного заключения в округе Ричленд и привезли его в дом к Синглтонам. Это было надежное и безопасное место.

— Ошибка номер два, — сказал партнер Адамса. Его фамилия была Аддамс, и он был так же бледен, как его партнер — черен. Похоже, у кого-то в Чарлстонском управлении извращенное чувство юмора.

Это была лишь третья его реплика с начала допроса.

— А что тогда ошибка номер один? — спросил я.

— Влезть в дело Джонса, — ответил он. — Или, возможно, вы ошиблись уже тогда, когда сошли с борта самолета в Чарлстонском аэропорту. Смотрите-ка, теперь у вас набралось уже три ошибки.

Он улыбнулся. Я улыбнулся в ответ. Это была дань вежливости.

— Вас не смущает, что одного из вас зовут Адамс и другого тоже Адамс?

Мой собеседник нахмурился:

— Нет, слушай, я — Аддамс, с двумя д. А он — Адамс, с одним. Это просто.

Казалось, он относится к этому очень серьезно. Чарлстонское управление ввело особую шкалу повышения зарплаты и надбавок, в зависимости от уровня образованности, с 7 процентов для младших офицеров и до 22 процентов для магистров права. Я узнал об этом, читая и перечитывая бумаги на стенде над головой Аддамса. Полагаю, что фонд поощрения образования в случае с Аддамсом совершенно пуст, если только они не выдают ему по 5 центов в месяц за диплом колледжа.

— Итак, — сделал вывод его партнер, — вы забрали его, устроили в надежном доме, вернулись к себе в гостиницу...

— Почистил зубы, лег спать, встал, проверил, как там Атис, сделал несколько звонков...

— Кому вы звонили?

— Эллиоту, некоторым людям в Мэне.

— Что вы сказали Нортону?

— Ничего особенного. Мы всего лишь затронули некоторые вопросы. Он спросил меня, как продвигаются дела, и я ответил, что только начал.

— А что вы делали потом?

Мы снова подошли к тому месту, где тропинки правды и лжи расходятся.