Он был как раз неподалеку от того места, где сейчас сидел Лэндрон Мобли, погрузившись в грезы о женских слезах. Конгари была его прибежищем. То, что он проделывал здесь в прошлом, среди деревьев, в грязи, никогда не беспокоило его. Наоборот, он наслаждался всем этим, память о том времени обогащала его сегодняшнее тусклое существование. Здесь время терялось, в нем оживали прошлые наслаждения. Нигде Лэндрон Мобли не был самим собой настолько, как здесь.

Неожиданно глаза Мобли открылись, но он не шевельнулся. Медленно, почти незаметно, он повернул голову налево, и его взгляд наткнулся на мягкий карий взор белохвостого оленя. Рыжевато-коричневый, пять футов в холке, с белыми полукольцами на горле и вокруг ноздрей и глаз. Его хвост ходил вперед-назад от возбуждения, открывая белизну подшерстка.

Мобли догадывался, что в округе водились олени. На расстоянии примерно с милю от реки ему попадались следы копыт, он замечал на тропах катышки их испражнений; погрызенные ветви кустарников или неровные зазубрины, оставленные оленьими рогами на стволах деревьев, лишний раз подтверждали, что в этих заповедных лесах они водятся, но Лэндрону никак не удавалось повстречаться с ними. Он почти утратил надежду, что за эту вылазку ему удастся подстрелить оленя, и вот он, прекрасный самец, уставился на него из-за могучей сосны. Не сводя с оленя глаз, Мобли протянул правую руку за ружьем.

Его рука нащупала пустоту. Озадаченный, он посмотрел направо. Ружье исчезло, небольшая вмятина на земле была единственным подтверждением того, что оно здесь действительно лежало. Мобли стремительно выпрямился и услышал, как олень издал свистящий тревожный храп, прежде чем скрыться в лесной чаще, мелькая поднятым хвостом. Но Лэндрон остался безучастным к его прыжку: «voere» было, пожалуй, самым ценным из всего его имущества, а сейчас его умыкнули, пока он развлекался со своим членом до состояния отключки.

Мобли в бешенстве сплюнул на землю и принялся рассматривать следы. Они обнаружились справа от него и привели к густому кустарнику, а дальше потерялись. На почве остались зигзагообразные узоры: судя по всему, вор был тяжелым человеком.

— Проклятье, — прошипел он. Затем повторил, громче:

— Будь ты проклят!

Он взглянул на следы еще раз, и внезапно на смену злости в его душу стал медленно заползать липкий страх. Он находится в лесах близ Конгари один и без оружия. Возможно, вор удалился в сторону болота, а может быть, оставался где-то поблизости и наблюдал за реакцией Лэндрона. Мобли пробежался взглядом по деревьям, по земле, но не обнаружил присутствия другого человеческого существа. Поспешно и настолько бесшумно, насколько возможно, он прихватил рюкзак и направился к реке.

Обратная дорога к тому месту, где он оставил лодку, заняла минут двадцать. Его продвижение порой замедлялось: Лэндрон старался избегать лишнего шума, к тому же он иногда неожиданно останавливался, чтобы ухватить хоть какие-то признаки возможной Слежки. Пару раз ему, казалось, удавалось приметить мелькнувшую среди деревьев фигуру, но, едва он замирал, замирал и мир вокруг него, а единственным звуком было непрерывное капанье воды, стекающей с листьев и веток. Но не обман зрения нагнетал страх в душе Мобли.

Птицы замолкли.

По мере приближения к реке он зашагал шире, его ботинки захлюпали, как от ходьбы по грязи. Он оказался в зарослях подлеска, ограниченного поваленными деревьями и остатками мертвых деревьев, которые стали прибежищем для дятлов и мелких млекопитающих. Часть этих завалов была следствием сокрушительного урагана «Хьюго», который в 1989 скосил значительную часть леса, но, тем самым дал импульс росту новых побегов. За последним рядом молодых деревцев Лэндрон Мобли разглядел темную поверхность реки Конгари, полноводной благодаря разливу Пидмонта. Он рванул сквозь невысокие заросли и очутился на берегу.