|
За год до ареста Фолкнера Братству удалось аккумулировать свыше 500 000 долларов. Это была незначительная, но для Боуэна и ему подобных довольно приличная сумма. Боуэн отслеживал, какие суммы поступали в фонд поддержки: уже собрались средства, необходимые для внесения десяти процентов от семизначной суммы, которую требовал закон, а деньги все продолжали поступать. Но ни один поручитель в здравом уме не станет вносить полную сумму в случае пересмотра дела о залоге в пользу подсудимого. Если они все правильно устроят, Фолкнер может выйти на свободу и исчезнуть еще до конца месяца, а если слухи о том, что это Боуэн помог ему бежать, будут продолжать распространяться, что ж, так даже лучше. Фактически в дальнейшем будет уже неважно, жив он или мертв. Вполне достаточно, если он останется где-то невидимый и сможет действовать как в том мире, так и в этом.
Но Боуэн, кроме прочего, чувствовал и восхищение перед тем, чего достигли старик и его Братство: не прибегая к банковским средствам, как делала организация «Порядок», и с сотрудниками, число которых не превышало четырех-пяти человек, эти люди на протяжении тридцати пяти лет совершали убийства и наводили страх на малодушных, при этом блестящим образом заметая следы. Даже сейчас у ФБР были проблемы с доказательством причастности членов Братства к убийству гинекологов, делавших аборты, гомосексуалистов, еврейских лидеров и прочих «уродов», которые не отвечали идеалам единоверцев Боуэна и уничтожение которых, как утверждали, санкционировал Фолкнер. Странно, но Боуэну не приходила в голову мысль примкнуть к делу Фолкнера, пока не появился Киттим. Киттим был своего рода легендой среди радикально-правых кругов, народный герой. Он появился вскоре после ареста Фолкнера, и после этого идея участия в процессе над Фолкнером стала казаться Боуэну абсолютно естественной. А то, что он не мог точно припомнить, чем именно прославился Киттим или откуда он появился, не имело такого уж большого значения. С этими народными героями ведь всегда так: они только наполовину реальны, а наполовину вымышлены, но, когда рядом с ним появился Киттим, Боуэн приобрел новое чувство цели, почти непобедимости. Оно было таким сильным, что практически затмевало страх, который Роджер испытывал в присутствии этого человека. Восхищенное отношение Боуэна, воплощенное в конкретных действиях после прибытия Киттима, безусловно, нашло отклик у Фолкнера, и он передал через своих юристов готовность украсить мачту Боуэна своими цветными лентами, заключив с ним альянс. Он даже предложил через свои секретные счета, которые его преследователи не смогли обнаружить, финансовую поддержку, если Боуэн окажет содействие в его освобождении. Больше всего старик не хотел умирать в тюрьме. Он предпочел бы до конца своих дней скрываться от преследования, но не гнить за тюремными решетками. Фолкнер попросил еще об одной маленькой услуге. Боуэна это немного напрягло — он и так уж предложил содействие в укрывании Фолкнера от преследований со стороны закона, — но, когда Фолкнер рассказал, о чем идет речь, Боуэн расслабился. Это была мелочь, и она доставит Боуэну почти столько же удовольствия, сколько Фолкнеру. Боуэну казалось, что в лице Киттима он нашел подходящего для дела человека. Но он ошибался. По сути, это Киттим нашел его.
* * *
Грузовик Боуэна подъехал к расчищенной площадке перед деревянным строением у границы Южной Каролины и Теннесси. Постройка была из темной древесины, крыльцо, поднятое на четыре ступеньки, справа и слева от него — два узких окна. Здание производило впечатление хорошо подготовленного к обороне бункера. Справа от двери в кресле-качалке сидел и курил сигарету мужчина. Это был Карлайл. Его короткие вьющиеся волосы начали выпадать, едва ему исполнилось двадцать, и мистическим образом перестали, когда ему стукнуло тридцать, оставив на голове нечто похожее на клоунский венчик вокруг лысого черепа. |
