Король Эдуард, легко спрыгнув с коня, приблизился к моему отцу, и тот низко поклонился правителю.

— Боюсь, большего отряда мы бы собрать не сумели, ваша милость, — сказал отец. — Но мои люди поклялись, что станут верно служить вам. Не откажитесь также принять в помощь вашему делу наш небольшой дар.

Тут вперед вышла моя мать и протянула королю кошель с золотом. Эдуард взял кошель, взвесил его на ладони и от всего сердца расцеловал мою мать в обе щеки.

— Вы очень щедры! — воскликнул Эдуард. — Я никогда не забуду оказанной вами поддержки.

Затем он перевел взгляд на меня, стоявшую в окружении сестер, и мы дружно присели в реверансе. Когда я выпрямилась и осмелилась наконец поднять глаза на Эдуарда, он по-прежнему смотрел на меня. На мгновение мне показалось, что все замерло вокруг нас, погрузилось в молчание — вся эта шумная армия, все эти лошади и люди, — и на свете не осталось никого, только он и я. Совершенно не задумываясь о том, что и как я делаю, подчиняясь лишь внутреннему зову, я шагнула навстречу Эдуарду, потом сделала еще шаг и еще, прошла мимо отца и матери и остановилась прямо перед королем, так близко, что он мог бы меня поцеловать, если б захотел.

— Я не могу спать, — прошептал он так тихо, что только я одна могла его слышать. — Я больше не могу спать, не могу, не могу!

— И я не могу.

— И ты?

— Да.

— Правда?

— Да.

Эдуард глубоко вздохнул, словно испытал невероятное облегчение.

— Так это любовь? — спросил он.

— Судя по всему, да.

— И есть я ничего не могу.

— Я тоже.

— И думать ни о чем не могу — только о тебе. Второй такой встречи с тобой мне не вынести — сложно в подобном состоянии идти в бой. Я вдруг поглупел, как мальчишка. И, как мальчишка, схожу по тебе с ума. Да я просто жить без тебя не могу! И не буду — чего бы мне это ни стоило!

Я почувствовала, как жар поднимается к моему лицу, заливая его румянцем, и впервые за много дней поняла, что улыбаюсь.

— И я ни о чем не могу думать, только о вас, — промолвила я. — Ни о чем! Я даже решила, что заболела.

Колечко, напоминающее крошечную корону, вдруг стало тяжело оттягивать мой карман, головной убор больно давил на голову, но я не обращала на это внимания и ничего не замечала вокруг; я видела лишь лицо Эдуарда, ощущала у себя на щеке его теплое дыхание, вдыхала запах его коня, его кожаного седла и — с наслаждением — его собственный запах: восточных пряностей, розовой воды и юношеского пота.

— Я просто с ума схожу, — снова прошептал Эдуард.

Уголки моих губ растянулись в улыбке. Посмотрев наконец ему прямо в глаза, я тихо ответила:

— И я схожу с ума — по вам. Это чистая правда.

— Тогда выходи за меня замуж!

— Что?

— Выходи за меня замуж. Ничего другого нам, видимо, не остается.

Я нервно хихикнула.

— Вы шутите со мной, ваша милость.

— Нет, я говорю совершенно серьезно. Мне кажется, я просто умру, если немедленно не получу тебя. Так ты согласна?

— Да, — выдохнула я.

— Хорошо, тогда завтра утром я приеду к тебе очень рано, и нас сразу же обвенчают в вашей маленькой часовне. Я привезу с собой полкового священника, а ты приведи свидетелей. Выбери тех, кому доверяешь. Наш брак некоторое время придется хранить в тайне. Ты хочешь этого?

— Да.