Другие мужчины принесли мешки для мусора, пластмассовые садовые распылители, заполненные дезинфектантом, коробки с тряпками и большие круглые коробки из белой пластмассы. Все поверхности следовало опрыскать и протереть. Все твердые предметы и ценности, в том числе украшения, будут запечатаны в пластмассовых коробках и отправлены в «Кремль» для стерилизации паром под высоким давлением в автоклаве. Все остальное будет сложено в двойные мешки и уничтожено в печи для сжигания медицинских отходов под ЛБЗ-4.

Тони попросила одного из мужчин помочь ей вытереть черные следы рвоты Майкла с костюма и опрыскать ее. Ей не терпелось сорвать с себя грязный костюм.

Пока мужчины чистили помещение, Тони осматривалась, пытаясь понять, почему такое произошло. Как она и опасалась, Майкл выкрал экспериментальный медикамент, поскольку знал или подозревал, что заразился Мадобой-2. Но как же он подхватил вирус?

В сарае стояла стеклянная клетка с вытяжкой, похожая на импровизированную камеру биозащиты. Прежде Тони, всецело поглощенная Майклом, не обратила на нее внимания, а теперь увидела в камере мертвого кролика. Похоже, он умер от той же болезни, какую подцепил Майкл. Кролик был из лаборатории?

Рядом с ним стояла мисочка с водой, на которой значилось: «Джо». Это уже кое о чем говорило. В лаборатории редко давали имя животному, с которым работали. Люди по-доброму относились к объектам экспериментов, но не позволяли себе привязываться к животным, которых предстояло убить. А Майкл дал этому существу имя и относился к нему как к любимому домашнему животному. Он что, чувствовал себя виноватым, занимаясь таким делом?

Тони вышла из сарая. Рядом с биозащитным фургоном остановилась полицейская патрульная машина. Тони ожидала ее появления. В соответствии с планом реагирования на критическую ситуацию, разработанным самой Тони, охрана «Кремля» позвонила в районное полицейское управление в Инверберне и сообщила о «красной» тревоге. И полиция приехала, чтобы выяснить, насколько реальна опасность.

Тони всю свою трудовую жизнь прослужила в полиции – она ушла оттуда два года назад. Большая часть службы прошла у нее удачно – она быстро получала повышения, выступала в средствах массовой информации как образец современного полицейского, и ей сулили стать первой в Шотландии женщиной – главным констеблем. Затем она сцепилась со своим боссом по жгучему вопросу – расизму в полиции. Он утверждал, что расизм в полиции не установлен. А Тони говорила, что офицеры, как правило, скрывают случаи проявления расизма, а значит, он существует. Об их разногласиях узнала газета; Тони не стала отказываться от своего убеждения и вынуждена была подать в отставку.

В то время она жила с Фрэнком Хэккеттом, тоже детективом. Они были вместе восемь лет, хотя в брак не вступали, а когда Тони попала в немилость, он ушел от нее. И она до сих пор это переживала.

Из патрульной машины вышли два молодых офицера – мужчина и женщина. Тони знала большинство местных полицейских своего поколения и некоторых постарше, которые помнили ее покойного отца, сержанта Антонио Галло, которого прозвали Испанцем Тони. Однако этих двух она не знала.

– Джонатан, – сказала она в микрофон, – прибыла полиция. Будь добр, закончи обеззараживание и поговори с ними, хорошо? Скажи, мы нашли подтверждение того, что из лаборатории произошла утечка вируса. Они вызовут Джима Кинкейда, и я введу его в курс дела, когда он приедет.

Суперинтендант Кинкейд занимался происшествиями в ХБРЯ – химической, биологической, радиологической и ядерной областях. Он вместе с Тони составлял план ее работы по биозащите. И они вдвоем сумеют осторожно, сдержанно отреагировать на случившееся.

Ко времени приезда Кинкейда Тони хотелось иметь для него всю информацию о Майкле Россе.