|
Даже их офицеры, бросившиеся было вперед, тоже остановились, словно пораженные громом, вне себя от ярости и изумления. Только в толпе, собравшейся вокруг постоялого двора и состоявшей из конюхов, сидельцев, трактирных слуг и праздных зевак из окрестных жителей, раздавались громкие возгласы. Толпа эта постепенно все увеличивалась и теперь уже не уступала отряду. Несмотря на присутствие вооруженных представителей королевской власти, народ в толпе, несомненно, разделял чувства, выраженные незнакомым всадником; там чокались, шумно выражая свое одобрение, пили друг за друга и за себя, восклицая: «За народ!» Многие из них только что с таким же воодушевлением пили «За короля», но этой внезапной переменой чувств они напоминали наших современных политиков, удостоенных высокого звания «государственных мужей». Однако в этой разношерстной толпе были люди, которые не присоединились к тосту за короля, но горячо подхватили второй тост с полным сознанием того, что он несовместим с первым. Едва затихли возгласы, подхватившие этот священный клич, наступила зловещая тишина, и двое из присутствующих очутились в центре всеобщего внимания — капитан кирасиров и всадник посреди дороги: тот, кто поднял кубок «За короля», и тот, кто поднял его «За народ». Все ждали, что скажет капитан. Ведь это ему бросили вызов — если он сочтет это вызовом. Будь это какой-нибудь деревенский парень или кто-нибудь из толпы, будь это даже зажиточный фермер из пуритан, — капитан кирасиров не стал бы медлить: он сразу нашел бы, что ответить... может быть, для вящей убедительности, сопроводил бы свой ответ ударом шпаги. Но всадник в расшитом камзоле, в сапогах из испанской кожи, поблескивающих золотыми шпорами, с длинной шпагой у пояса, — этот всадник на великолепном коне был не такой человек, с которым можно так сразу разделаться; ему надо было ответить подумав. — Что это значит? — воскликнул, выступая вперед, капитан кирасиров. — Что вы, с ума сошли? Или, может быть, выпили лишнего? То-то от вас так разит! А ну-ка, земляк, долой шляпу! Я заставлю вас говорить по-другому! Вы у меня с места не двинетесь, пока не прочистите свою изменническую глотку и не выпьете, как подобает всякому честному англичанину, в честь короля! — «Земляк»! — воскликнул всадник, окидывая презрительным взглядом кирасира, осмелившегося обратиться к нему с таким оскорбительным требованием. — Земляк, — повторил он спокойным насмешливым тоном, — не имеет привычки пить с первым встречным. Ему не по вкусу тост, так же как и ваши манеры! Если бы ему пришла фантазия выпить за английского короля, так уж, во всяком случае, не в этой компании — с людьми, которые запятнали славу Англии у Ньюбернского брода! С этими словами, сопровождавшимися презрительным смехом, незнакомец подобрал поводья и, вонзив шпоры в бока своего великолепного коня, вихрем помчался по дороге. Услышав этот смех, капитан кирасиров бросился вперед, не помня себя от ярости; гневно сверкая глазами, почернев от злобы, он выхватил шпагу, пытаясь настичь обидчика. — Гнусный изменник! — вскричал он, потрясая шпагой. — Я заставлю тебя выпить за здоровье короля твою собственную кровь! Эй! Остановите его! — крикнул он, тщетно пытаясь достать его шпагой. — Где мои пистолеты?.. А ну, живо! — скомандовал он солдатам. — Стреляйте в него! Где ваши карабины, мерзавцы? На коней! В погоню! — Послушайтесь моего совета, — вмешался хозяин харчевни, здоровенный детина, видимо не робкого десятка, — оставайтесь-ка вы лучше здесь! А поедете — вернетесь ни с чем! Все равно что за диким гусем гнаться. Уж поверьте мне, он вперед на две мили ускачет, пока вы оседлаете своих коней! — Негодяй! — вскричал капитан кирасиров, оборачиваясь к нему. |
