|
Его угрожающий вид, длинная пика, которой он размахивал над головами лошадей, не оставляли ни малейших сомнений в том, что это грабитель. Прежде чем они успели что-либо ответить, он еще раз громко повторил свое требование, с тем же угрожающим видом размахивая пикой. — Стой, ни с места? Отдавай кошелек? — переспросил всадник, медленно повторяя эту избитую формулу. — Вы этого требуете, почтеннейший, так ли мы вас поняли? — Да, требую! — зарычал нападающий. — Да поторапливайтесь, коли дорожите своей шкурой! — Так вот, — продолжал всадник, сохраняя полнейшее хладнокровие, — вы не можете сказать, что мы недостаточно быстро повиновались вашему первому требованию. Вы видите, что мы оба стоим и не двигаемся. Что касается второго, тут надо подумать. Прежде чем вручить вам свои кошельки, мы должны узнать, почему, с какой целью и, главное, кому мы должны передать свое имущество. Надеюсь, вы не откажетесь сообщить нам свое имя, а также причину, побудившую вас предъявить нам столь скромное требование? — К черту болтовню! — заорал тот, злобно замахиваясь пикой. — На большой дороге не спрашивают ни имен, ни причин! Кошелек или жизнь! Да не пытайтесь улизнуть! Поглядите, сколько нас вон там — целая дюжина! И не пробуйте сопротивляться! Вы окружены! И с этими словами разбойник махнул своим страшным оружием в сторону густой чащи. Глаза обоих путников невольно устремились в ту сторону, куда указывала пика. Да, действительно, они были окружены. Шесть или семь человек, необыкновенно свирепого вида, вооруженные таким же оружием, как и их атаман, стояли вокруг открытой поляны на равных друг от друга расстояниях, наполовину скрытые деревьями и кустарником. Они стояли совершенно неподвижно. Даже пики в их руках словно застыли в воздухе. Никто из них не издавал ни звука, не порывался вперед, а ведь, казалось бы, им следовало это сделать хотя бы для того, чтобы подкрепить требование своего атамана. — Смирно, товарищи! Ни шагу! Нечего торопиться! — командовал тот. — Мы имеем дело с порядочными людьми. Не надо причинять им вреда — они не будут сопротивляться. — А вот и будут! — насмешливо крикнул всадник, выхватывая решительным жестом пистолет из кобуры. — Я намерен сопротивляться не на жизнь, а на смерть! И этот храбрый юноша тоже. Уолтер поспешно извлек из ножен свою гибкую рапиру — единственное оружие, которое у него было. — Как! Сдаться шайке трусливых грабителей? — продолжал всадник, взводя курок. —Нет! Скорей уж... — Да падет ваша кровь на вашу голову! — вскричал разбойник, ринувшись вперед и яростно выбрасывая пику так, что ее стальной конец едва не вонзился в шею лошади. И, наверно, тут же ему и пришел бы конец, если бы яркий свет месяца не озарил внезапно эту страшную, свирепую физиономию, искаженную злобой, обросшую густой черной щетиной, с черной всклокоченной бородой, с налившимися кровью глазами, сверкающими неистовой яростью из-под черной копны волос, падающих космами на лоб. Всадник уже поднял взведенный пистолет. Стоило только нажать курок — грянул бы выстрел, и разбойник тут же свалился бы бездыханный под ноги его коня. Но внезапно рука всадника опустилась, и из уст его вырвалось изумленное восклицание. — Грегори Гарт! — вскричал он. — Ты — разбойник!.. Грабитель! Ты дошел до того, чтобы убивать... — Хозяин! — сдавленным голосом прохрипел бродяга, чуть не выронив из рук пику. — Как! Это вы? О, простите, простите меня, сэр Генри! Я не знал, что это вы! С трудом вымолвив эти слова, он бросил наземь оружие и, низко опустив голову, стоял пристыженный, не смея поднять глаза на всадника, из-за которого дело приняло такой неожиданный оборот. |
