– Извини, сынок. Он меня просто заездил. Боманц покосился на Жасмин. Бесанд был не единственным его проклятием.

– Спасибо, пап. Как твои исследования?

Жасмин что-то бормотала.

– Сумасшедший какой-то разговор, – заметил Боманц. – Все задают вопросы, и никто на них не отвечает.

– Дай денег, Бо, – потребовала Жасмин.

– Зачем?

– Вы двое «здрасьте» не скажете, пока не начнете свои заговоры плести. А я пока на рынок схожу.

Боманц ждал. Жасмин обошлась без обычного арсенала ядовитых фразочек о горькой женской судьбе. Боманц пожал плечами и высыпал горсть монет в ладонь жены.

– Пошли наверх, Шаб.

– Она стала мягче, – заметил Шаблон, когда они поднялись на чердак.

– Я что-то не заметил.

– Ты тоже. А дом совсем не изменился. 

Боманц зажег лампу.

– Все так же тесно, – посетовал он, берясь за копье-тайник. – Надо будет новую сделать. Эта уже потерлась. – Он разложил карту на маленьком столике.

– Добавлений немного.

– А ты попробуй избавиться от Бесанда. – Боманц постучал по шестому кургану. – Вот. Единственное препятствие у меня на пути.

– Это единственный возможный путь, папа? Может, легче взять верхние два? Или даже один? Тогда у тебя будет шанс пятьдесят на пятьдесят угадать два оставшихся.

– Я не гадаю. Мы же не в карты играем. Если при первой сдаче сыграешь неправильно – второй не будет.

Шаблон подтащил табурет, глянул на карту. Побарабанил по столу пальцами. Боманца передернуло.

Прошла неделя. Семейство приспособилось к новому ритму жизни – включая жизнь под все более внимательным взглядом Наблюдателя.

Боманц чистил секиру из захоронения теллекурре. Сокровищница. Сущая сокровищница. Общая могила, прекрасно сохранившиеся оружие и доспехи. В лавку вошел Шаблон.

– Тяжелая была ночь? – Боманц поднял глаза.

– Не слишком. Он, кажется, готов сдаться.

– Мен-фу или Бесанд?

– Мен-фу. Бесанд раз шесть заглядывал. – Сторожили отец с сыном посменно. Оправданием служил ворюга Мен-фу, но на самом деле Боманц надеялся вымотать Бесанда еще до появления Кометы. Трюк не срабатывал.

– Мама приготовила завтрак. – Боманц принялся складывать мешок.

– Подожди, папа. Я тоже с тобой.

– Отдохнул бы.

– Да ладно. Охота мне в земле поковыряться.

– Ну давай. – «Что-то мучит парня. Может, он готов поговорить?» Они редко беседовали. До университета их отношения были одним сплошным скандалом, где Шаблон всегда только защищался… За эти четыре года он вырос, но в глубине души оставался все тем же мальчишкой. Он не был еще готов встретиться с отцом как мужчина с мужчиной. А Боманц недостаточно постарел, чтобы не видеть в Шаблоне того мальчишку. Так постареть нелегко. Когда-нибудь его сын посмотрит на своего сына и подумает: «Как же он вырос…» Продолжая очищать булаву от наростов грязи, Боманц криво усмехнулся самому себе. «Об отношениях он думает. Разве это на тебя похоже, старый ты пень?»

– Эй, пап! – позвал Шаблон из кухни. – Чуть не забыл. Прошлой ночью я видел Комету.

Когтистая лапа вцепилась Боманцу в живот. Комета! Нет, не может быть. Не сейчас. Он еще не готов.

– Наглый, мелкий ублюдок! – Боманц сплюнул. Он и Шаблон сидели в кустах, наблюдая, как Мен-фу вышвыривает из раскопа предметы. – Я ему ногу сломаю!

– Подожди минутку. Я обойду кругом и перехвачу его, когда он побежит.

– Нечего руки марать. – Боманц фыркнул.

– Очень хочется, папа. Счеты бы с ним свести.