— Ну, всем нам случается ошибиться. — Трое детей Дженкса взлетели, держа в руках помидор-черри и споря, кому достанутся семена. — Гленн, ты все это сам купил?

Он расплылся в улыбке, потирая шею:

— Ага. Слишком много?

— Да нет, если на собрание большой семьи, — улыбнулась я, давая понять, что шучу. — Ну ты настоящий мужчина, я тобой горжусь. Что, прямо вот так сам вошел в магазин и так далее?

Он подошел к пакету ближе, наклонился. Энтузиазм этого большого темнокожего человека заражал.

— Видела бы ты, как на меня смотрели, — сказал он, запуская руку в пакет и шурша там. — Ты знаешь, что помидоров далеко не один сорт? Вот это — бычье сердце, кажется. — На стол лег здоровенный помидор в два моих кулака. — Его хорошо ломтями на бутерброды класть. А еще продавщица мне сказала, что их можно резать на четвертинки и жарить на гриле.

— Да ты что! — удивилась я, скрывая улыбку, а его темные пальцы вытащили пакет помидоров-сливок.

— Вот эти длинные называются «рома». Их можно резать в салат, в пиццу, на соусы. А эти маленькие — помидоры-черри. Можно класть в салаты, а можно просто есть как конфетки.

Я никогда не ела помидоры «как конфетки», но сейчас съела, хотя этот кисловатый плод не очень сочетался с кофе.

— А хорошо, — одобрила я, и Дженкс засмеялся, пролетая над притолокой с помидором, который увели его детишки. У него за спиной маячила одна из его дочерей, заламывая руки.

— И есть еще три, вызревшие на ветке, — сказал Гленн, наклоняясь их поискать и показывая избитую и порезанную голову. — Дорогие эти детки, но зато по-настоящему красные.

— Себе не хочешь взять? — спросила я, и он посмотрел на меня, весело скалясь. Улыбка доходила до самых глаз, и приятно было видеть его веселым.

— У меня в машине другой такой же пакет. Тебе придется теперь кого-нибудь другого шантажировать, добывая себе наши спецсредства.

— Так ты не против, если я все расскажу твоему отцу? — поддразнила я его, и он перестал улыбаться.

Влетел Дженкс, легко неся целый помидор-черри.

— Вот он, Гленн. Мои дети просят прощения и больше так не будут.

Он отпустил помидор, и я успела его подхватить.

— Да пусть себе оставят, — сказала я, и пять мальчишек-пикси вместе с дочкой Дженкса спикировали сверху, вереща все одновременно, и схватили помидор с моей ладони.

— А ну! — крикнул на них Дженкс, провожая к выходу.

— Уверен, что кофе не хочешь? — спросила я, слыша, как приоткрылась дверь Айви. — Та индийская дама, что собирает утиль, где-то здесь держит пенопластовый стакан, можешь взять с собой.

Гленн вытащил пальцы из пакета с помидорами и взял руки назад, как по команде «вольно», стоя спиной к двери.

— Нет, мне пора. Но я хотел бы знать твое мнение про эту ночь.

Он стал похож на копа. Я нахмурилась, подумала насчет нашей с Айви бешеной гонки к мосту.

— Хреновая была ночь. А что?

— Я не о твоем самочувствии, — сухо уточнил Гленн. — Ты газеты читаешь вообще?

Несколько заинтригованная, я отодвинулась от кухонного стола, подошла к столу Айви и взяла утреннюю газету, все еще в пластиковой обертке. Под ней лежала моя с Дженксом фотография на мосту Макино, спасенная от вчерашнего пожара холодильника. Аккуратно ее сдвинув, я развернула газету.

— Где смотреть?

— На первой странице, — ответил он так же сухо.