— Дави блондинок, — рявкнул я с большим чувством, — lutte avec le racisme! (борись с расизмом!)

После чего мы оба были задержаны работниками правоохранительных органов и препровождены в полицейский участок для выяснения.

— Я и сам не прочь придавить разок-другой блондинку, но зачем кричать об этом в людном месте, — спросил меня полицейский офицер, — это неприлично и несолидно.

— Да он сумасшедший, — выручил меня верный дель Педро, — «sincerely sick maniac» (душевно больной маньяк). Мы держим его в отделении судебно-психиатрической экспертизы, где я работаю медбратом. Сегодня утром он «has bitten me in the field of an eye» (укусил меня в области глаза). И поэтому нас направили в приемный покой больницы Ворона. Меня направили на лечение, а у него возьмут анализ на «AIDS» (СПИД). Вот направление. Вы можете перезвонить в офакимскую психбольницу. Его зовут раввин Иван Серебряный-младший.

Через полчаса мы вышли на свободу с чистой совестью и без приключений добрались до приемного покоя. Там выяснилось, что направление мы оставили в полиции. В приемном покое мне пришлось объяснять, что мы мирно гуляли, никого не трогая, вдруг прискакала лошадь с наездницей дивной красоты и лягнула дель Педро в глаз. Нам посоветовали потребовать через суд компенсацию и отправили искать наездницу в гинекологическое отделение «бет».

Первое, что я там увидел, это был старик Леваев, который, при помощи мимики и жестов, объяснял красавице-бедуинке, каким образом плод проходит по родовым путям и насколько этот путь тернист и небезопасен. При этом он особо акцентировал её внимание на возможных, особенно у первородящих, разрывах промежности. Красавица была бледна, прикрывала идеальной формы рукой рот и искала глазами туалет, но Леваев был неумолим.

— Оставь девушку в покое, она только что с лошади слезла, — сообщил Антонио Вениамину Мордыхаевичу, — или я тебе глотку перегрызу.

Испуганный Леваев прекратил свой театр мимики и жеста и ушел искать защиты у Пятоева. Благодарная жена Мансура спросила своего спасителя, кто он такой и почему у него под глазом такой величины синяк.

Спаситель представился могучим избавителем красивых и душевно тонких девушек. По его словам, он работал репортёром на первом канале телевидения в редакции вещания для детей и юношества, и его прислали взять интервью у мужественного борца за справедливые права палестинского народа, недавно сделавшего операцию по перемене пола в гинекологическом отделении «бет».

Что-то противное подкатило в который раз к её горлу. Несчастная ученица мусульманской школы для девочек вновь поднесла идеальной формы руку ко рту. Пробормотав, что у неё остались вопросы к народному мусульманскому гинекологу, арабская мадонна с изменившимся лицом побежала к туалету.

Антонио проводил девушку долгим алчущим взглядом и заявил, что он хорошо помнит добрые руки Пятоева по отделению судебно-психиатрической экспертизы и ему даже не хочется думать, что может произойти, если злой Пятоев поймает его в отделении гинекологии. И вообще, усталый и голодный дель Педро испытывает зов крови.

Я завёл Антонио в какой-то кабинет, велел сидеть смирно и не кусаться, а сам направился в банк крови. В банке крови одна моя старая знакомая справляла день рождения. Я участвовал в трапезе, потом уединился с ней для беседы, потом мы вспомнили годы учебы, лёжа на каком-то жестком ящике, потом она долго приводили себя в порядок.

Об оставленном в пустой аудитории кровососущем психбольном я вспомнил только часа через полтора, когда услышал замысловатое ругательство на испанском языке. Заведующий банком крови был рассержен настолько, что вспомнил язык своей аргентинской юности. Выяснилось, что администрацией больницы Ворона перед ним поставлена задача «secret recycling of a plenty of donor blood» (тайной утилизации большого количества донорской крови).