— Это твоя учительница арабского? — без всякой надежды на благополучный исход спросил я.

— Это Мирьям, мы вместе работали в «Экстазе». Ей некуда уезжать, её братья ищут, — со слезой в голосе продолжила Рожкова. После короткой паузы она добавила:

— Постоянные клиенты называют ее графиней Кадохес.

Я оценил серьезность демарша. Ради сохранения чести семьи любящие братишки из палестинского города Туль-Карем замочат графиню Кадохес без всяких сантиментов. Таким образом, к нашему интернациональному коллективу присоединилась блудная дочь палестинского народа Мирьям Абуркаек. К вечеру мы прибыли в поселение Ливна, где создавалась первая независимая палестинская киностудия «Антисар», что в переводе с арабского означает «Победа».

К идее становления палестинского кинематографа я пришел не сразу. Дело в том, что когда пожилая пара театральных критиков вместе с детьми переезжает в Израиль с Арбата, а потом получает без детей государственную квартиру в Офакиме, это событие, безусловно, волнительно само по себе. Но жизнь дарила старикам-театралам переживания и поглубже.

На пятый день Офакимского периода жизни и творчества супругов Борщевских им представилась возможность побывать за пять шекелей на встрече в актовом зале музыкальной школы с их старинным знакомцем Марком Захаровым. Здесь Борщевские познакомились с недавно приехавшей в Офаким Варварой Исааковной, которая многие годы отдала служению театру. Среди прочего Варенька рассказала презабавную историю о том, как у неё пропал чемодан, и она обратилась в полицию, где в ней принял участие милейший молодой человек и, кстати, интересующийся театром.

Возвращались домой супруги Борщевские уже затемно, в прекрасном настроении. В подъезде свет не горел. Вячеслав Борисович открыл дверь квартиры, которая почему-то не была заперта. Как обычно он пропустил вперед Ольгу Викторовну и включил свет. Из квартиры куда-то исчезла мебель, но это было не самое удивительное. В прихожей на огромном матрасе совершали половой акт полный негр с маленькой, но обладающей огромной задницей немолодой негритянкой.

Появление супругов Борщевских не только не помешало паре афро-израильтян, но даже обрадовало их. Немедленно прервав свое занятие, они вскочили на ноги, радостно сказали «שלום» (в данном контексте «здравствуйте»), после чего прикрылись белыми одеждами. Но все равно было ясно, что свое занятие негры собирались закончить вне зависимости от появления четы Борщевских. Ольге Викторовне стало дурно. У Вячеслава Борисовича как-то сразу заболело сердце.

Затем началась какая-то фантасмагория. Рано утром появился прилично одетый молодой негр и, дрожащим от возмущения голосом, через переводчика, заявил, что община евреев, выходцев из Эфиопии, не потерпит расистских выпадов неизвестно кого, приехавших неизвестно откуда и не имеющих к еврейству никакого отношения. Объяснения супругов Борщевских, что они случайно ошиблись этажом, не пытались представиться работниками министерства абсорбции, которые привезли мебель, и что вообще в их действиях не было злого умысла, приняты не были.

После чего Вячеслав Борисович, как говорят китайцы, потерял лицо. Он кричал, что его дедушка был раввином в городе Городня Черниговской губернии, отец был репрессирован в годы борьбы с космополитизмом, а Ольга Викторовна, хотя действительно не еврейка, но происходит из старой артистической фамилии. Что её бабушка, находясь на содержании у виднейшего российского мецената Саввы Морозова, сделала блистательную театральную карьеру, а её матушка в знаковом фильме «Доярка и пастух» исполняла роль свинарки.

Разразился безобразный скандал. У Вячеслава Борисовича подскочило давление. Добрейшая Варенька бросилась за помощью к молодому человеку, с которым познакомилась в полиции. Он прибыл на микроавтобусе в сопровождении совершенно разбойного вида мужчины, назвавшегося Пятоевым Игорем Александровичем.