— Ну, здесь Вы не правы, — неожиданно возразил Кац, — в моём сердце следы остались. Я читал книгу какого-то восточногерманского автора об Альберте Эйнштейне. Книга начиналась фразой: «Альберт Эйнштейн был самым великим немцем после Карла Маркса». Государства приходят и уходят, но созданные в них шедевры культуры остаются в веках.

— Поправку принимаю, — согласился Борщевский, — В память о ГДР человечеству осталась фраза: «Albert Ainshtein ar am meisten groß Deutsche nach Karl Marks» (Альберт Эйнштейн был самым великим немцем после Карла Маркса).

На этом тема ГДР себя исчерпала, и мы можем смело перейти к рассмотрению положения в Югославии. Эта самая независимая часть Советской империи, созданная как независимое государство после первой мировой войны, развалилось с громким треском, стрельбой и резнёй сразу же после распада СССР. Причём танец с саблями, начавшийся в Югославии в начале девяностых годов, продолжается до сих пор, и ему конца не видно. Нас же, как тружеников палестинского эротического кинематографа, в событиях в Югославии должна привлечь следующая деталь. Как это всегда бывает в национально-освободительных войнах, в многочисленных в девяностые годах войнах в Югославии против гражданского населения противника всеми противоборствующими сторонами проводились массовые репрессии и этнические чистки. Сербы внесли в этот процесс элемент поэзии, навеянный рыцарскими романами средневековья. Они создали лагеря для пленных молодых женщин, где заключённые насиловались солдатами сербской армии, пока не наступала беременность. Когда беременность достигала срока в двадцать недель, женщин отпускали. Аборт на таком сроке делать уже опасно.

— Но не такие уж сербы неисправимые романтики, — вмешался в беседу Пятоев, — когда дело касается их лично, они способны рассуждать практически. Приведу пример. Как-то, во время войны в Косово, сербы выгнали оттуда миллион албанцев. Увидевшие это по телевизору американцы начали бомбить Сербию. Но и в России не сидели, сложа руки, и смотрели телевизор. Увидев, как американцы бомбят Сербию, русские захотели помочь братьям-славянам. Государственная Дума выступила с законодательной инициативой о воссоединении Сербии и России. Благо в то время от России все, кому не лень, отсоединялись, и хотелось как-то переломить тенденцию. Югославское правительство, взвесив все за и против, решило, что американские бомбёжки — дело более безопасное, чем воссоединение с Россией. Сербский народ единодушно поддержал решение своего правительства.

— Хотелось бы особо подчеркнуть, что военнослужащим свойственно рыцарское отношение к женщине не только на войне, но и мирное время, — вступился в защиту Борщевского Ройзман, — естественно, это обстоятельство нашло отражение в татарском народном эпосе о Шиксе и Шлимазале: В молодые годы Шлимазал проходил срочную службу в рядах Вооруженных Сил на Кольском полуострове. На десятом месяце службы Шлимазалу посчастливилось впервые покинуть расположение части. Продвигаясь по тундре в сторону фермы по разведению пушного зверя, Шлимазал увидел Шиксу.

— На олене хорошо, под оленем лучше, — напевала Шикса задорную песню народов Севера, как бы не замечая Шлимазала.

— Самка! — хотел, было, воскликнуть Шлимазал, потрясённый красотой Шиксы, но, от нахлынувших чувств, он стал заикаться, и у него получилось, — Са-а-амка.

Прошло много лет. Шикса и Шлимазал давно живут в Рош-Айне, под Тель-Авивом, но Шикса до сих пор не может понять, как Шлимазал, с первого взгляда, в разгар полярной ночи, с расстояния двадцати метров смог определить, что она самка по национальности. Так повествует народный татарский эпос.

— Отвлечёмся на минуту от описания примеров с честью выполненного воинского долга, — вновь вернул бразды правления в свои руки Борщевский, — и рассмотрим ещё одну этническую мину, заложенную под Европу ещё во времена первой мировой войны.