— Из всех законов Хаммурапи самые сильные пенальти и угловой, — горячо вступился за медсестру Фортуну старик Ананий. — Я помню это так ярко, как будто все произошло вчера.

— А я что, я ничего, — пошел на попятную пациент похожий на Ленина, — Идеи суррогатного материнства пытаются нам малодушно навязать такие одиозные мелкобуржуазные пациентки как Клара Цеткин, Роза Люксембург и примкнувшая к ним Надежда Крупская. Жаль. Очень жаль. Своими длинными языками они могут до бесконечности ублажать американских империалистов и их пособников, но рабочий класс, товарищи, на мякине не проведешь. Нет, не проведешь!

— А американцы не только империалисты, но и крестоносцы, а так же еврейские янычары, — вмешался в беседу Мустафа.

— Товарищ революционный матрос мыслит архиверно, — согласился с шейхом пациент, похожий на Ленина. — А откуда вы, товарищ? — продолжил он, похлопывая Мустафу по плечу, — Что вас привело в наш сумасшедший дом?

— Я представляю министерство по содействию мусульманской добродетели и предотвращению порока, — скромно потупил очи Мустафа. Рассказывать о своих многочисленных романах с домашними животными шейху почему-то не хотелось. В последнее время «Русская Правда Украины» обрушила на своих читателей поток компромата на политических деятелей, что вселяло в сердце прежде бесшабашного шейха ненужное беспокойство и даже тревогу. Чего стоила, например, следующая статья:

— Один зрелый, но еще полный сил житель Офакима, примерный семьянин и народный избранник, поставил своеобразный рекорд: в течение 30 лет он ежемесячно получал пенсию по старости. Пенсия полагалась бабушке депутата городского совета, которая родилась еще в позапрошлом веке в бесконечно далеком от нас государстве Le Maroc (Марокко) и умерла почтенной 86-летней старушкой 30 лет назад в офакимском районе «Волчий оазис». К счастью, смерть не вырвала из наших рядов жизнеутверждающую бабушку народного избранника — она продолжала не только получать пенсию, но, преодолевая все туже смерть, исполняла свой гражданский долг и, проявляя похвальную политическую активность, исправно участвовала в выборах в горсовет Офакима своего внука. Естественно, при этом служа примером подрастающему поколению. В этом благородном деле ей помогали ее благодарные потомки: они похоронили старушку во дворе своего дома, не сообщили о ее смерти никаким официальным инстанциям — и продолжали ходить 28 числа каждого месяца в почтовый банк за пенсией. В этот день внук-депутат клал 2,200 шекелей на свой банковский счет и поливал цветы на могилке своей политически активной бабушки. При этом его лицо выражало скорбь, а губы невольно шептали: «Tu es vivante encore ma vieille» (Ты жива еще, моя старушка). С годами на могиле вечно живой пенсионерки выросла редкая по красоте клумба. И ни один человек за все это время не удосужился проверить, на самом ли деле еще жива его (народного избранника) старушка, побившая все рекорды долголетия. За 30 лет социальные службы выплатили в общей сложности практически бессмертной покойнице более полумиллиона шекелей. Только это обстоятельство в какой-то степени скрашивало горечь утраты народного избранника и примерного семьянина. Без этого он бы, скорее всего, зачах.

— Весна всегда покажет, где кто накакал, — многозначительно констатировала прочитанное атлетически сложенная проститутка, — Но такого рода статьи лично меня на трудовой подвиг не будоражат, хотя я и готова признать, что случай с бессмертной покойницей является ярким признаком нашей кипучей израильской демократии.

Атлетически сложенная проститутка недавно дала в «Голую Правду Украины» объявление:

— Гордая, крупная телом девушка покидает сцену и возвращается на панель.