— Заддаф или Дорфар захотят услышать все, что ты можешь рассказать о моем городе, — произнесла она.

Почему его глаза пусты? Их чернота утратила глубину, превратившись в ставни из обожженного железа.

— Пойдем со мной, — мягко позвала она. — Сегодня ночью в Ашнезии может произойти кое-что интересное для советов Закориса и Междуземья.

— Ты так много знаешь обо мне, — и в голосе его тоже звучала пустота. — Все.

— Ничего, дорогой мой. Совсем ничего. Я не знаю, все ли еще ты осуждаешь меня.

Сейчас, в одной из комнат своего дворца, она могла разобрать лишь нестабильность его восприятия, словно морские валы накатывались и разбивались о берег. То, о чем он размышлял в глубине себя, сделалось неоформленным, но устойчивым, словно ребенок в нем наконец дорос до старости.

— Ты приглашаешь меня выйти с тобой на улицы твоего города, — ответил он через мгновение с ужасающей серьезностью. — Если таково твое желание — да, богиня.

— Богиня? Прежде тебя не затрагивали суеверия глупцов.

— Теперь затронули.

— Регер, — произнесла она.

— Я не узнаю имени, которым ты меня называешь, — возразил он. — Этот человек, Лидиец, ушел вместе с Саардсинмеей. Я усвоил твой урок.

— Ты неправильно понял это! — неожиданно и отчаянно воскликнула она, лгунья и любовница. Тогда он подошел к ней и нежно дотронулся рукой до ее лица. Она так хорошо помнила теплоту, силу и сдержанность его успокаивающей ласки, несравненную грацию льва, поднимающую ее, словно лист, не причиняя вреда…

«Что же я наделала?» — подумала она, как самая простая женщина.

— Ты думаешь, что не вернешься в Заддаф с новостями, — произнесла она вслух.

— Мне кажется, вряд ли. Но я пойду с тобой, Аз’тира.

Она положила ладонь поверх и отодвинула его руку.

— Ты должен идти в шаге или двух позади меня, — сказала она, скрепя сердце. — Прости, что прошу тебя об этом.

— Конечно, — он улыбнулся ей. Она видела, что он спокоен. Он смирился. Величие короля, которого ждет публичная казнь. И снова ей пришлось обуздывать страсти и скорбь.

— Никто не подумает, что ты раб, — уточнила она. — Здесь, в Ашнезии, мы редко храним что-то в тайне. Кое-кто уже осведомлен о госте, поселившемся в моем доме, и даже о твоей родословной. Когда тебя увидят, знание распространится среди них, словно пожар. Само по себе это не опасно.

— Нет.

— Ты можешь почувствовать на себе плеть этого знания. Но ты в состоянии защититься.

— Мне известно и об этом.

— Необычная способность для Виса. Род первого Повелителя Гроз, Рарнаммона, хвастался своими Равнинными корнями. Но сейчас среди дорфарианцев он совсем пришел в упадок.

Она пошла через дом впереди него.

Сквозь высокие решетки и окна полыхал яркий алый свет заката. Но запад, вид на который открывался из передней, окрасился более нежно, полыханием янтаря на шелке. Святилище за домом поймало солнце в ловушку своей золотой крыши. Все остальное чернело, словно туча.

Женщина спустилась с террас и пошла на восток. Ее белизна сияла в сумерках, пока она вела его по безымянным улицам Ашнезии.

Белея среди рощи, собирались эманакир. Их здесь было около двух сотен — может быть, все население города. Среди них имелось немного детей и подростков, но большая часть на вид пребывала между двадцатью и тридцатью годами, что для Виса считалось входом в долгую взрослую жизнь, а для жителя Равнин — расцветом.