А с другой стороны, если он так сделает, то никогда не узнает, кто же это так ловко под него копает. Да и клиентов всех переманивают потихоньку. А вдруг тот человек, что выдает себя за него, Леню Маркиза, окажется некомпетентным и неумелым, провалит дело, которое ему поручили? Тогда клиент обидится и начнет рассказывать всем и каждому, что Маркиз уже не тот, что он потерял квалификацию, не работает, а халтурит и что лучше к нему по серьезным вопросам не обращаться – нет уверенности, что дело будет выполнено?

Этого Леня никак не мог допустить. Он решил все-таки послать Лолу на встречу и внимательно за ней проследить. Из виду не упускать, и если что-то пойдет не так – он успеет вызволить Лолу.

– Где, говоришь, встреча-то? – Маркиз искал в компьютере карту города. – Ага, вот она, Владимирская площадь… Ну что ж, народу много, никто ни за кем не смотрит, но у памятника никто долго не стоит, если будем следить – сразу нас срисуют. Тем более что люди под нас копают ловкие…

– Мужик там один на гармошке постоянно играет, – вступил Ухо. – Я это место хорошо знаю. Все лето сидит и осень тоже, пока дожди не пойдут…

– А сейчас у нас поздняя золотая осень… – протянул Леня. – Птицы на юг улетают…

– Погоду хорошую на завтра обещали, – согласился Ухо.

– Угу… ну я тут помозгую, позвоню кое-кому, а ты, Ухо, завтра мне машинку какую-нибудь подгони…

– Сделаем!

– Мы в стороне встанем, плохо видно будет, а там посажу я своего аккордеониста, он сигнализирует, когда те на связь с Лолкой выйдут.

Погода стояла прекрасная, для октября просто удивительная, что чрезвычайно благоприятствовало Васиному бизнесу.

Вася работал слепым рядом с Владимирской площадью, почему и носил такое звучное прозвище.

В отличие от большинства нищих этого района он промышлял не перед самой Владимирской церковью, а на другой стороне площади, в скверике рядом с памятником великому писателю Достоевскому. Вася не читал книг этого писателя, но все же уважал его, потому что слышал от умных людей, что Федор Михайлович описывал эти самые, мрачные и небезопасные места Петербурга, район, примыкающий к Лиговскому проспекту и Разъезжей улице. И людей он описывал таких, как сам Вася и его знакомые.

Вася не просто так сидел с протянутой рукой перед памятником. Он играл на трофейном немецком аккордеоне несложные популярные мелодии вроде вальса «На сопках Маньчжурии» или народной песни «Когда б имел златые горы». Иногда, под настроение, он играл свою любимую песню «Одинокая гармонь». И уж в самых торжественных случаях – по церковным праздникам или во время выборов в Государственную думу – Вася исполнял песню на мотив бессмертной «Девочки Нади», и начиналась она такими словами:

Комсомольцев двое спят – пьяные в дрезину!

Это было, кажется, на второе мая,

Солнце по небу ходило, в лужицах играя!

Когда погода окончательно портилась, начинались непрерывные осенние дожди, постепенно переходящие в мокрый снег, Васе приходилось перебираться под землю, в метро, в длинный переход на станции «Невский проспект». Подавали там неплохо, но, к сожалению, приходилось большую часть выручки отдавать местной охране, кроме того, Вася плохо переносил долгое пребывание под землей, без солнечного света и свежего воздуха, поэтому хорошая теплая погода была ему очень на руку.

Когда Вася уже шел мимо Кузнечного рынка и до места работы оставалось каких-нибудь сто метров, к нему подошел мужчина лет тридцати пяти – сорока, с приятной, но незапоминающейся внешностью.