– Но то, что ты рассказывала мне про тот день, правда?

Я больше ей не верила.

– Да. Правда. Все.

Отец «разбушевался», так объяснила она мне позже, когда я выросла.

– Он избил меня на твоих глазах. Его не было пять лет. Увидел моего парня и обезумел от ярости.

Я помнила, как пришли полицейские и папа снова отбыл «за границу».

– Он всегда был таким? Вы ведь когда-то любили друг друга, расскажи.

– Он притягивал, но при этом… он был навроде бомбы замедленного действия.

– Что с ним случилось?

– Это было сложное время, Юлия… Тогда мы делали такие вещи, которые сегодня…

– Ты имеешь в виду терроризм?

– Мы вовсе не были РАФ, но и далеко не голуби мира…

Таня не любила распространяться на эту тему. Зато у меня сохранились фотографии ее молодости, где она – дерзкая бунтарка с сигаретой во рту, в черном пуловере с высоким воротом и в джинсах раструбами.

В голову невольно приходили мысли о Патти Смит – женщине, которую обычно представляют в черно-белом цвете, как Дженис Джоплин прочно ассоциируется с пестрым цветочным орнаментом.

– Это поэтому он угодил в тюрьму?

Она кивнула.

– Он убил кого-нибудь?

Таня покачала головой.

– А о его матери ты что-нибудь знаешь?

– Это была щекотливая тема. Одно неосторожное слово – и он взрывался.

– Ее не было в живых, когда вы познакомились?

– Да.

– Когда это случилось?

– В семьдесят четвертом.

Я быстро подсчитала: Джульетте не было и сорока.

– Как она умерла?

Этот вопрос Таня оставила без ответа.

– Кто тот человек, что приходил к тебе? – спросила она вместо этого.

– Его отец. Так он говорит, по крайней мере.

– Отца он ненавидел.

– За что?

– Об этом лучше не спрашивай. Персона нон грата.

– Но почему?

– Он… Ах, Юлия, неужели я должна снова копаться во всем этом?

– За что мой отец ненавидел Винсента?

– Из-за матери. Якобы… возможно, это его домыслы, не более… но… Винченцо считал Винсента виноватым в ее смерти.

– Что?

– Тому нет никаких доказательств. Сама я в это никогда не верила.

– Но почему ты раньше не говорила со мной об этом?

Я была вне себя.

– Юлия, это случилось задолго до твоего рождения, так ли для тебя это важно?

– Каким образом Винсент мог быть виновен в смерти Джульетты?

– Я не знаю, Юлия. Это не более чем слухи, об этом было не принято расспрашивать. Абсолютное табу. Стоило мне при Винченцо заговорить о его родителях, как он впадал в ярость. Терял рассудок в буквальном смысле слова.

Я закрыла глаза. Пазл не складывался. Нескольких фрагментов явно недоставало.

– Его отца звали Энцо?

– Да. Это он на тебя вышел?

– Нет, немец.

Тут мать совершенно растерялась.

– Чего он от тебя хотел?

– Чтобы я съездила к Винченцо.

Таня пришла в ужас.

– Юлия, если он немец, он не может быть его отцом!

Я не нашла в себе сил пересказывать нашу беседу с Винсентом. С другой стороны, если рассуждать здраво, спустя столько лет уже не различить, где фантазии, а где реальность. Особенно когда речь идет о первой любви.