– Пожалуй, ему бы это не понравилось. Но когда он вернется домой, думаю, он поймет, почему я это сделала.

Колонны остановились, и толпа спрессовалась до такой степени, что нельзя было шевельнуться.

– Мы полагаем, что наш главный враг – Джонсон! – звенящим голосом возвестил с крыльца Пентагона кто-то из организаторов марша, открывая митинг. – Он пришел к власти как кандидат партии мира и уже через три месяца предал своих избирателей!

– Как вы думаете, эти штуки заряжены? – спросила Серена, поглядывая на приподнятые автоматные стволы.

Эббра покачала головой, и в уголках ее губ мелькнула насмешливая улыбка.

– Нет. С чего бы их заряжать? Мы живем в Америке, а не в какой-нибудь стране третьего мира с диктатором во главе!

Заметив девушек, которые обменивались шутками с солдатами и вкладывали цветы в дула автоматов, Серена рассмеялась над собственной глупостью:

– Извините. У меня есть брат, который всегда ждет от властей самого худшего, и, должно быть, его подозрительность отчасти передалась мне.

Над огромной толпой волной пронеслись звуки песни. «Дайте миру шанс», – хором пели демонстранты.

– Почему бы нам не пойти дальше? – крикнула Серена сквозь гул голосов. – Почему бы не войти в здание?

Эббра покачала головой. Ее иссиня-черные волосы шелковисто скользнули по приподнятому воротнику куртки.

– Нельзя. Нам разрешено собраться на стоянке у главного входа Пентагона и окрестных лужайках. Частные лица иногда входят в некоторые помещения Пентагона, но сегодня туда никого не пустят.

Серена была разочарована. Сумей она пробраться в штаб американской армии, даже Лэнс позавидовал бы ей.

Из-за туч выглянуло по-летнему яркое солнце, и все вокруг начали снимать верхнюю одежду. В воздухе поплыл сладковатый запах марихуаны, и Эббра, оглянувшись, обнаружила, что они находятся не в той части толпы, где смешались представители женских и религиозных движений и интеллигенция средних лет, а в самой гуще хиппи и активистов левого крыла.

Она собралась предложить Серене вернуться к более умеренным демонстрантам, когда поблизости послышался щелчок наручников.

Пение вокруг сменилось скандированием, и толпа заколыхалась.

– Что случилось, Серена? – крикнула Эббра. – Вы видите что-нибудь?

– Это Диллинджер, – ответил стоявший неподалеку длинноволосый студент, прежде чем Серена успела открыть рот. – Его арестовали за то, что он уселся напротив солдат, которые требовали, чтобы он прошел мимо!

С этой минуты настроение толпы резко изменилось. Левацкие активисты начали осыпать насмешками и оскорблениями военных полицейских, которые стояли на стене, отделявшей лужайки от стоянки.

Слева от Эббры юнец с вьетконговским флагом в руках поднял камень и швырнул его в ближайшего полицейского. Приятели последовали его примеру.

– Полагаю, сейчас самое время осторожненько смыться! – крикнула Серена. – Если Диллинджер такой пацифист, каким вы его представляете, он бы не одобрил происходящее.

Эббра согласилась с ней. Хулиганы с вьетконговскими флагами составляли лишь крохотную часть толпы, но это было грозное меньшинство, судя по всему, жаждавшее беспорядков.

Долго ждать не пришлось. Как только Серена предприняла попытку протиснуться к группе женщин с шестиметровым плакатом «Поможем солдатам вернуться домой», началось полномасштабное столкновение и немедленно последовали аресты.

Впоследствии Эббре казалось, что ни один из хулиганов, начавших драку, не получил удара по голове полицейской дубинкой. Когда полисмены вломились в толпу, их жертвами в основном стали студенты и хиппи.

Эббра почувствовала, как Серена крепко схватила ее за руку, удерживая от падения, потом ее ослепила струя слезоточивого газа.