|
Ему казалось, что стоит только покрепче закрыть глаза, подержать их закрытыми несколько секунд, а потом снова открыть, как мир мгновенно вернется в старое, доброе, привычное русло. Исчезнут эти молодые еще глаза, и седые благообразные волосы, и этот письменный стол. Все исчезнет, развеется ночным дрянным кошмаром. И он прошлепает босиком на кухню, выпьет стакан воды, посмотрит на часы — скоро ли вставать — и сладко задремлет снова, освобожденный реальностью от примерещившихся страхов. Но он знал, что сколько бы он ни закрывал глаза, хоть пластырем их заклеивай — Коломбо не уйдет в сон.
И дело было вовсе не в том, что Клиффорд Марквуд впервые в жизни узнал о существовании и размахе организованной преступности в их благословенной стране. Нужно было быть Карутти, чтобы не слышать об этом, не говоря уже о том, что он узнал у машины. Нет, его смятение было гораздо прозаичнее и эгоистичнее, ибо он знал, что теперь, после этого непрошеного признания, его жизнь уж никогда не будет прежней, если ему вообще суждено еще пожить. Но тут какой-то услужливый тоненький голосок подсказывал ему, что никакой особой угрозы его жизни нет, потому что ни один нормальный человек — а мистер Коломбо был более чем нормален — не станет рассказывать человеку такое только для того, чтобы отправить его к праотцам. — Вы меня понимаете? — вдруг спросил Коломбо. — В каком смысле? — растерянно пробормотал Марквуд. — В прямом, — усмехнулся Коломбо. — Д-да. — Ну и прекрасно. Слава богу, цивилизация приучила нас понимать многое. Теперь послушайте внимательно, доктор. Мне нужен такой человек, как вы. Человек со стороны. Человек, который еще не пропитался духом Пайнхиллза. Далекий от его интриг. Практически не знающий здесь никого. Человек, для которого все здешние обитатели — абстрактные понятия, а не сплав симпатий и антипатий. Человек незаурядного ума, блестящий специалист… Вы, кстати, знаете, что ваш прежний босс, кажется, его фамилия Харджис, никак не хотел увольнять вас? Пришлось его основательно припугнуть… Итак, мне нужен такой человек, как вы. — Для чего? — спросил Марквуд. Он вдруг вспомнил паука Джимми, закатанные в его паутину жертвы. Он был теперь мухой, и его спокойно, не спеша закатывают в паутинный кокон. И не вскрикнешь, не дернешься. Да и стоит ли, когда вовсе тебе не больно, и не страшно, и, глядишь, может быть, сожрут тебя не сразу, а дадут еще потрепыхаться, подышать. И не думаешь о чудовищных откровениях человека за письменным столом, а занят лишь самой что ни на есть эгоистической мыслишкой — как все это отразится на нем, на Клиффорде Марквуде. А остальное — фу-фу, абстрактные понятия, тающий в небе дымок. Да, конечно, приятно считать себя стойким либералом, для которого принципы важнее набитого пуза. Но увы, надо посмотреть правде в глаза: принципы были хороши, пока дело не дошло до собственной драгоценной шкуры. И вот уже вместо принципов смотришь на седоволосого брата паука Джимми даже с некоторым уважением. Смотришь и слушаешь, как он уверенно и неторопливо журчит, ловко опутывая тебя в словесный кокон. — О, я к этому как раз и собирался подвести разговор. Мне вообще нужен такой советник, как вы. Человек, как я уже сказал, со стороны, человек, еще не погрязший в наших распрях. А конкретно: мне нужно, чтобы вы помогли мне определить, говорит ли правду один молодой человек из Уотерфолла. Вы знаете, как устроен детектор лжи? — В общих чертах. — Узнайте подробнее. Мы сегодня же закажем такой детектор, а завтра вы соберете его. Если вам нужна какая-нибудь справочная литература, звоните по телефону, который вам даст Мэрфи, и заказывайте все. Не думайте о цене. Все только самое лучшее… До свидания, доктор Марквуд… — До свидания, мистер Коломбо. |
