— Но кто мог занести на планету такой жуткий вирус?

— Какая же ты ещё наивная! — покосился на неё Фанн. — Тебе никогда не казался странным имперский медицинский центр на Столичном шоссе? Центр, который никого не лечит, даже самих имперцев?

— Ну, бывают же исследовательские центры, — нерешительно сказала девушка. — Ох. Не думаешь же ты…

— Я не думаю. Я уверен. Либо у них что-то пошло не так, либо нарочно решили испытать новенькое на тех, кого не жалко. Мой прадед говорит, это нам ниспослано за грехи. Нас всегда учили, что мы выше, полноценнее других видов, и вот пришли те, что считает низшими нас самих.

От этих слов, сказанных ровным голосом фоллина, Сиррик поёжилась. В свои четырнадцать лет она видела много несправедливости и обычной бытовой жестокости, но поверить в столь хладнокровное массовое убийство разум отказывался.

— Но в твоей семье, мне кажется, так не ду… — чагрианка запнулась, увидев, что лицо юноши приобрело странное выражение. — Что, Фанн?

— Видишь человека, разговаривает с найкто возле ларька Ореирпе? Не тот, что к твоей матери в кантине всегда приставал? Из центра.

— Он, — кивнула девушка.

— А что это он здесь забыл? Почему не подох там вместе с остальными?

— Наверное, был в отъезде, когда началось…

— И решил вернуться не через станцию "Беш", как всегда, а через эту помойку, куда имперцев бифштексом не заманишь? А со слугой хаттов болтает просто о погоде.

— Эй, ты куда?

— Надо за ними проследить. Если вся эта заваруха началась из-за него, разорву в клочья, падаль!

Фанн соскользнул на пол. Девушка за ним. Петляя между торговых точек, замирая в тени навесов, они тенью следовали за имперским медиком и хаттским приспешником. Пока они оставались на рынке, скрываться было нетрудно, а вот в коридорах… Некоторое время их скрывали прохожие, но по мере того, как найкто и человек углублялись в дебри технических секторов, следить за ними становилось всё сложнее. Фанн толкнул подругу в плечо, сделал знак: "стой!". А сам двинулся дальше. Замер на углу, махнул: "за мной!" Так, перебежками, подростки достигли той части станции, куда не забиралась самая отчаянная пацанва. Ходили слухи, что здесь водится плотоядный туман, который висит в коридоре еле заметной дымкой, а стоит пройти мимо, следует за пешеходом, сгущается, сгущается, набрасывается и растворяет без следа. Прагматичная Сиррик подозревала, что слухи эти распускает "Чёрное солнце" или другие уголовники, чтобы малышне было страшно соваться в места тайных сделок и секретных складов. Фоллин в очередной раз поманил её к себе, и они затаились в нише за проржавевшей створкой неисправного гермозатвора.

— Наверное, здесь будет встреча? — прошептала девушка. Приятель кивнул. Судя по всему, медик и бандит ожидали появления кого-то более серьёзного, с кем человек хотел "перетереть", выражаясь их бандитским языком. Медик выбрал на трубах местечко почище, уселся, расстегнул воротник. Найкто предпочёл остаться стоять, только прислонился к стене. Потянулись минуты, длинные, как жевательная смола, когда школьники вытягивают её изо рта между зубов. Наконец, чагрианка, не выдержав, дёрнула Фанна вниз и зашипела:

— Долго мы ещё будем здесь сидеть??

— Сколько надо, столько и будем. Хочу знать, кто заплатил ему за взрыв лаборатории.

— Нас уже обыскались!

— Ага, обед стынет. Хочешь – уходи. Заодно расскажешь кому-нибудь из старост, что мы здесь увидели.

— Я дороги не найду!

— Тогда сиди тихо.