Изменить размер шрифта - +
Принимайте решение». Ответ последовал сразу: «Летим на Восток».

В тот день самолет Ил-14 находился в воздухе шестнадцать часов. Летчики после посадки валились от усталости, но человек был спасен. После месяца лечения в Мирном он вернулся на станцию. Здоров, работает, успешно завершает зимовку со своим земляком и тринадцатью советскими полярниками.

Пятнадцать зимовщиков ведут нас в домики, над которыми развеваются флаги – советский и чехословацкий. Около домиков – тракторы и тягачи «Харьковчанка», которым предстоит дальний путь в глубину Антарктиды. К павильонам ученых по снегу ведут ходы сообщения. Станция очень опрятна, я нахожу ее даже красивой – цветные квадраты домов с узором ходов сообщения.

Самолет ждали. На столе с белой скатертью стоит все, чем может похвастать полярник. Повар Коля Докукин почти со слезой умоляет: «Еще полтарелки. Это ж наша солянка!» о маленькой комнате начальника станции (книги, карта, фотография трех ребятишек) состоялось короткое интервью. «Все здоровы. Кроме меня зимуют радисты, повар, два Механика, остальные – ученые. Работы много. Станция на год была закрыта. В комнатах, как в пещерах, наросли сталактиты. Сейчас почти все отстроено заново. Нравится у нас?.. Очень рад. У нас хорошая библиотека. Сто девять кинокартин. Самая низкая температура этой зимы – 78,4 градуса».

Начальник станции Василий Сидоров – ветеран Антарктиды – зимует в четвертый раз. На Востоке – третью зиму. Здоров, подтянут, весел. У всех ребят настроение хорошее, хотя кое-кто за зиму убавил в весе килограммов на десять-двенадцать. Сказывается кислородное голодание.

Я, забыв ненадолго о коварстве Востока, влезал на сугробы, забирался с фотокамерой на тягач. Пробежав к уже ревущему самолету, я дышал как карась на песке. Кружилась голова, давило грудь, мысли как будто в тесте увязли… Пять часов полета до Мирного прошли как в бреду. Приземлились поздно вечером. Только после крепкого чая и какой-то таблетки сумел разобрать блокнотные записи. Теперь знаю сам, что такое Восток.

 

Двадцать четвертого августа 1960 года метеоролог Игорь Иванов на станции Восток отметил температуру минус 88,3 градуса. Это был самый сильный мороз, известный на Земле человеку. До этого Полюсом холода считался сибирский район Оймякона.

На Большой земле мы знаем морозы, от которых речки промерзают до дна, от которых рвутся деревья, разрушаются водопроводные трубы. И это все происходит при морозах вдвое менее крепких, чем в Антарктиде. Тут, отмечая рекордную силу морозов, люди боятся поверить глазам – минус восемьдесят восемь градусов.

Мы на Востоке были не долго. Мороз в этот день подобрался к отметке «52». Пользуясь этим, ребята выбегали на снег без шапок и вели себя, как курортники, дождавшиеся наконец лета. А вот что бывает зимой, в июле и августе:

«Ртуть в термометре замерзает. Ртутный шарик становится шариком от подшипника. Но если положить на ладонь оживает. Правда, руку на морозе не высунешь из перчатки…»

«Одежду, конечно, шили сюда специальную. Одежда должна быть и легкой, и теплой, и ветром непродуваемой. Хуже всего с лицом. Делали шлемы с трубками вроде противогаза. Трубка идет под куртку, там батареями воздух греется. Ужасное неудобство. Лучше иметь мохнатую шапку до самых бровей, капюшон, плотный свитер…»

«Валерка Судаков умер вот на этой кровати. Во время работы наглотался мороза – опалил легкие. А тут как раз и полярная ночь. Самолет из Мирного не мог прилететь. Три дня – и все…»

«Я без градусника определял: мороз за семьдесят. Дышишь, а возле лица тихий шорох – дыхание замерзает».

«Металл при таком морозе становится хрупким. Серьгу у саней приваришь, дернешь трактором – опять отскочила.

Быстрый переход