Пока Виннету учил поселенца закону прерии, я наблюдал из окна за окрестностями, но до сих пор ничего не заметил — по-видимому, индейцы окружили Дом и проверяли, все ли спокойно.

— Мой брат уже видит сиу? — спросил Виннету, вставая рядом со мной.

— Еще нет, — ответил я, напряженно вглядываясь в темноту.

— Ты согласен со мной, что мы не должны убивать их?

— Белый украл у них землю, одного этого достаточно, чтобы выйти на тропу войны. Возможно, у них есть другие, не менее веские причины вести себя по отношению к нему враждебно.

— Мой брат, как всегда, справедлив. Я не хочу проливать кровь краснокожих воинов, поэтому мы поймаем одного из них.

Мы тихонько подошли к двери и, отодвинув засов, приоткрыли ее. В доме было темно и тихо, хозяева затаились, боясь пошевелиться. Так продолжалось довольно долго, пока я не почувствовал, что приближается разведчик. Я не оговорился — не услышал, а именно почувствовал, так как со временем у опытного вестмена появляется особое чутье, подсказывающее ему, что подкрадывается враг. Спустя несколько мгновений я увидел индейца, который подполз к двери и попытался открыть ее. Молниеносно распахнув дверь, я прыгнул на сиу и обеими руками сжал его горло. Краснокожий пытался защищаться, но не мог издать ни звука. Через минуту разведчик притих, и я легко втащил его в дом, а Виннету закрыл за нами дверь на засов.

— Посветите сюда, мистер Корнер, — позвал я поселенца. — Посмотрите, кто попал в наши сети.

Старик зажег свечу из оленьего жира и поднес тусклый огонек к лицу индейца, чье горло я, опасаясь, как бы он не задохнулся, отпустил.

— Уфф! Гнедой Конь, вождь окананда! — воскликнул Виннету. — Моему брату Шеттерхэнду охота сегодня удалась на славу.

Полузадушенный краснокожий жадно и глубоко вдохнул воздух и с трудом выдавил:

— Виннету! Вождь апачей!

— Да, — ответил тот. — Ты знаешь меня, но с моим белым братом тебе еще не доводилось встречаться. Ты расслышал имя, которое я только что произнес?

— Олд Шеттерхэнд?

— Да, это он, и ты уже испытал на себе его силу. Ты в наших руках. Как ты думаешь, что тебя ждет?

— Мои прославленные братья отпустят меня на свободу и разрешат уйти.

— Неужели ты действительно надеешься, что мы освободим тебя?

— Воины окананда не воюют с апачами, и между нами нет вражды.

— Окананда принадлежат к племенам сиу и в родстве с понка, напавшими на нас.

— Нам нет дела до понка.

— Гнедой Конь кривит душой. Я уважаю всех краснокожих мужей, но тот, кто поступает несправедливо, — мой враг, независимо от цвета кожи. Индейцы понка и окананда никогда не воевали друг с другом, а теперь еще и заключили союз. Как я могу тебе верить, если вы пришли сюда, чтобы убить и ограбить белых людей? Но Виннету и Олд Шеттерхэнд не позволят пролить кровь невиновных.

Вождь окананда угрюмо смотрел перед собой, обескураженный неожиданным поворотом дела.

— Великий вождь апачей Виннету прославил свое имя тем, что всегда поступал справедливо, — наконец нашелся Гнедой Конь. — Но сегодня прав не он, а я. Разве это не наша страна? Разве любой, кто захочет здесь поставить свой вигвам, не должен спрашивать нашего разрешения?

— В этом ты прав, — вынужден был признать Виннету.

— Но белые люди не сделали этого, а значит, они виновны. Разве мы не имеем права прогнать их?

— Гнедой Конь говорит правду, но его правда однобока, как плохо пропеченная лепешка. Зачем жечь дом и убивать людей? Разве вы воры и убийцы, чтобы нападать ночью, как это делают белые грабители? Отважный воин не боится показать лицо врагу, он выступает открыто и громко заявляет о своих правах.