В своих беседах со мной Норд ни словом не упоминал о своей прежней жизни, в то время как большинство высокородных отверженных любят говорить на эту тему особенно обстоятельно, вспоминая свои приключения за карточным столом; беззаботность, с которой они за какие-нибудь месяцы просаживали огромные состояния; щедрость их по части раздачи милостыни, чаевых швейцарам и помощи бедным родственникам; особливо же безумия их юности и несметное количество женщин, которым они разбивали сердца. Ничего подобного от Норда нельзя было услышать. Прошлое его было под столькими же замками, как звонкая монета в подвалах Английского банка. Если основываться только на его высказываниях, никто из нас не мог быть уверен, что он когда-либо ранее существовал. В общем, человек он был весьма примечательный.

Другой мой приятель — Уильямс был самый махровый янки из Мэна , бывший в свое время и коробейником и учителем. Он мог рассказывать всякие занятные историйки о своих деревенских интрижках и перечислять длиннейшие списки возлюбленных. Человек он был честный, проницательный, остроумный, веселый и добродушный — одним словом, жизнерадостный философ. Он был незаменимым в качестве лекарства против сплина, поэтому, желая распространить на мрачного Норда преимущества, проистекающие от знакомства с таким человеком, я представил их друг другу, но Норд в тот же вечер, когда мы вышли из-за пушек прогуляться по батарейной палубе, демонстративно не ответил на его приветствие.

XIV

Попойка на военном корабле

Не успели мы провести несколько дней в море, как по кораблю разнесся слух, не на шутку встревоживший многих матросов. А дело было вот в чем: по беспримерной оплошности ревизора или столь же непостижимой нерадивости заведующего морскими складами в Кальяо запасы восхитительного напитка, именуемого грогом, оказались почти исчерпанными.

В американском флоте по закону отпускается одна четверть пинты спиртных напитков на человека в день. Выдается грог в два приема — непосредственно перед завтраком и перед обедом. Заслышав дробь барабана, матросы собираются вокруг большой ендовы или бочки, наполненной живительной влагой, и, по мере того как один из кадетов вычитывает имена, вызванный подходит. Никакой гурман, взяв с блестяще отполированного буфета бутылку токая и налив себе рюмку, не чмокает губами со столь великим удовлетворением, как матрос, опорожнивший свою чарку. Для многих мысль об этих ежедневных чарках рождает в воображении далекие и заманчивые пейзажи. Собственно, в них и заключается вся их «жизненная перспектива». Отнимите грог — и бытие для них утратит всякую привлекательность. Едва ли можно сомневаться, что единственное, что удерживает многих людей во флоте, это твердая уверенность, что правительство Соединенных Штатов способно снабжать их безотказно и неукоснительно положенной им ежедневной порцией выпивки. Я знавал несколько опустившихся личностей, никакого отношения к морю не имевших, но тем не менее завербовавшихся во флот; люди эти, как они признавались мне, поступили так исключительно потому, что, пристрастившись к горячительным напиткам, от которых уже не в силах были отказаться, и доведя себя беспутным поведением до крайней нужды, не позволявшей им удовлетворить их страсть на берегу, почли единственным для себя выходом немедленно поступить в военный флот, полагая, что он прибежище всех пьяниц, кои могли там продлить свою жизнь благодаря строгому распорядку дня и телесным упражнениям и дважды в день утолять свою жажду умеренными, но неизменными дозами спиртного.