— Я слегка развернула кресло.
Мать когда-то сказала мне: «Я выбрала его только потому, что он был похож на меня». Словно выбирала ребенка, а не мужчину. Но в оранжевой тетради с тибетскими видами на обложке была другая история.
«1972, Венис, побережье.
12 июля.
Днем наткнулась на К. в «Смолл Уорлд». Он еще не видел меня. Трепет от одного взгляда на него, — чуть сутулые широкие плечи, краска в волосах. Рубашка до того старая — одно название осталось. Мне хотелось, чтобы он тоже вот так случайно увидел меня и рассматривал. Повернулась, вошла в лавку с другой стороны и стала бродить, просматривая книги. Встать старалась напротив окна, зная, как выгляжу в таком потоке света и воздуха — платье едва держится, волосы летят по ветру. Просто разбить его сердце. Стать вот так и ждать, пока оно остановится.
Глядя на Рэя, задумчиво следящего за темным облаком, я понимала, что чувствовала моя мать. Я любила запах его трубки, его тела, его карие печальные глаза. Он не мог стать моим отцом, но мы хотя бы разговаривали на крылечке.
Рэй опять взялся за трубку и закашлялся.
— Ты наверняка разочаруешься. Он может оказаться каким-нибудь козлом. Почти все мужики козлы.
— Вы — нет.
— Спроси у моей бывшей.
— Чем вы тут занимаетесь? — Старр вышла на крыльцо, хлопнув дверью. Она была в свитере, который сама связала, желтая и пушистая, как цыпленок. — Вход на вечеринку свободный?
— Я скоро разнесу этот долбаный телевизор, — невозмутимо сообщил Рэй.
Старр потянула к себе коричневые космы паучьей травы и стала обрывать засохшие листья, выбрасывая их с крыльца. Из острого выреза свитера выпирали груди.
— Посмотри на себя, сколько можно курить у детей перед носом. Ты подаешь им плохой пример, — игриво сказала она, улыбаясь. — Милый, сделай мне одолжение, а? Я осталась без сигарет, ты не мог бы мне привезти коробочку?
— Мне все равно надо за пивом, — сказал он. — Ты пойдешь, Астрид?
Словно натянутая резинка, которую отпустили, улыбка Старр сжалась в короткую нитку губ. Она тут же снова ее растянула.
— Ты и один можешь сходить, ты же большой мальчик, а? Астрид сейчас мне немного поможет. — Дерг, дерг, зеленые побеги полетели в грязь вместе с пожухлыми листьями.
Рэй взял свою куртку и нырнул под дождь, натянув ее на голову.
— Нам надо поговорить, мисси, — сказала Старр, когда он завел мотор.
Я неохотно пошла за ней в дом, в ее спальню. Старр раньше никогда не разговаривала с детьми. Комната была темная и душная, с тяжелым запахом немытых тел, мужского и женского. Неубранная постель. В детских комнатах никогда так не пахнет, сколько бы детей там не спало. Мне хотелось открыть окно.
Старр села поверх смятого одеяла, потянулась за пачкой «Бенсон энд Хеджес 100» и выбросила ее на пол — пустая.
— Я смотрю, ты здесь неплохо устроилась, да? — спросила она и полезла в шкафчик у кровати, перебирая в нем что-то. — Обживаешься? Чувствуешь себя как дома?
Не глядя на нее, я водила пальцем по рисунку на простыне, это был красный мак. Сначала обвела венчик, потом тычинки. Мак, цветок падения моей матери.
— Слишком хорошо устроилась, скажу я тебе. — Старр задвинула ящик, звякнула ручка-кольцо. Набросила одеяло на простыню, чтобы я больше не обводила цветок. — Мысли я читать не умею, но игры твои вижу насквозь. От меня такие вещи не скроешь, не сомневайся.
— Какие вещи? — Я не могла удержаться от любопытства — что такого она увидела во мне?
— Ты бегаешь за моим мужиком. |