Михаил Веллер. Белый ослик
БЕЛЫЙ ОСЛИК
1
Сначала требовалось достать белого осла. Он был не убежден, что именно белого, но так представлялось надежнее, с запасом гарантии, что ли. А еще спокойнее — ослицу. Прежде всего осел ассоциировался со Средней Азией, Самаркандом, Тимуром, базаром и урюком. Но это рождало, в свою очередь, другую ассоциацию, неприятно-анекдотическую: «Армянское радио спрашивают: можно ли доехать на осле от Ташкента до Москвы? Ответ: нельзя — по дороге его съедят в Воронеже». В Средней Азии уже десять лет идут гражданские войны, а рисковать собой сейчас нельзя. Когда-то в городском зоопарке ушастый печальный ослик катал в тележке детей. Он цокал по аллеям мимо клеток и гуляющей публики (так и хотелось сказать — мимо клеток с публикой), прядал ушами и звенел бубенчиками, резиновые шины шелестели. Мысль о зоопарке была естественной. Имея малый опыт еще советской, и больший — суровой и откровенной постсоветской реальности, обращаться в дирекцию он, конечно, не стал. Чем ниже уровень — тем легче цена вопроса. А спросил прямо на входе контролершу, пропахшее зверинцем бедное чадо унисекса, где конюшня: он хочет задешево поставить корма. В большой, полутемной и пахучей конюшне две девчонки с метлами и скребками направили его к старшему конюху. Конюх был кайф, седеющая борода пахла хлебной водкой, сытно и уютно. Поскольку жеребцы ослов не переносят, ослиная семья содержалась в отдалении, непарнокопытное нацменьшинство. — Белая ослица нужна, — прямо сказал он. — Ну, и для чего вы мне это сообщаете? — хамовато бросил конюх. — Здесь не зоомагазин. — Отвернулся и закурил. — Тоже еще… Идите, гражданин. Я сказал: идите! — Тонна комбикорма, — последовало уточнение. — И полтина баксов тебе. — Ослы, — отчужденно сказал конюх через плечо, — белыми не бывают… посетитель. Ослы преимущественно мышастой масти. Серые. Гнедые бывают. Карабахские ишаки, опять же… А альбинос — это феномен. — Феномен, говоришь? Ладно. Стольник. И два мешка овса. А овес нынче дорог, — не удержался он. — А нынче все дорого, — отпарировал конюх, но снизошел до вежливого вздоха. Лицо его выразило мучительное желание человека сделать серое белым. И личное, почти дружеское огорчение невозможностью этого. — Анжела месяц назад родила, — сообщил он наконец тоном дипломата, готового в кулуарах нарушить интересы родины из симпатии к партнеру. — Девочка. Светленькая. — Так пошли, посмотрим. В тесном деннике замшевый, дымчато-белый осленок ростом с табуретку топал копытцем в опилки. Он посмотрел на покупателя игриво-печальными вишнями несовершеннолетней гейши. — Повезло тебе, — сказал конюх. — Давай-ка пива попьем. Вопроса насчет обещанных кормов не было: все прикупалось на рынке или ближайшей к городу ферме. Пиво было хорошее. Пробки конюх снимал кромкой обручального кольца. Борода его вспушилась, хлебный запах от нее усилился. — Да хрен с ним, с кормами, это я сам разберусь. Бабки давай. Нет, ты погоди, считай сам: мне его списывать придется, это бумаги оформлять, начальство — оно тоже все понимает, верно? с этим считаться надо; репутация моя, опять же, страдает: это ведь все тоже расходов требует, правильно? Они поторговались. Конюх дозрел до водки и стал осленку отец родной. …Ослы понятливы и растут быстро.
2
В Разливе было полно комарья, зато людей не было вовсе. Если мазаться диметилфтолатом, думалось просто отлично. |
