Рассуждая так и уговаривая себя, что не совершает ничего преступного по отношению к своей семье, Казначеев направился по обратному адресу на Вандомскую площадь в гостиницу «Шартье». Всю дорогу он придумывал, как уговорить щепетильного полковника принять помощь. Наконец он сочинил малоубедительную историю, о том, что брат перед смертью оставил на имя Эжена крошечное наследство, которое ему, Казначееву, и вручили друзья. Но поскольку покойный маршал не сопроводил деньги прощальной запиской, всё сказанное выглядело подозрительно. Не придумав ничего лучше, адъютант постучался в отель «Шартье» — довольно мерзкое заведение, даром что в центре.

Ему долго не открывали, когда же явился хозяин, то вид этого субъекта — рослого, дюжего, в распахнутой рубахе, обнажавшей чёрную волосами грудь, — вызвал у Казначеева мысли о воровском притоне.

— Мне нужен полковник Ожеро, — нарочито резко бросил Алексей.

Хозяин закашлялся.

— Он ушёл.

— Куда?

— Откуда мне знать? Это не моё дело.

Поняв, что по-доброму толку не будет, Казначеев напёр плечом и, помимо желания мужлана, протиснулся за дверь. В тёмном коридоре пахло кошками, сырым тряпьём и вчерашней едой.

— Может, освежишь память? — осведомился адъютант, вынимая пистолет и крутя им у носа хозяина.

Тот не испугался.

— Видали, что с нами делают русские! — заревел он. — Врываются в дома, угрожают убить!

На его вопль из кухни высунулось голов пять не менее отвратных субъектов, которые недружелюбно уставились на гостя. Впрочем, видя в его руках оружие, они не торопились нападать. Их пинком растолкала здоровенная бабища в грязном чепце, из-под которого торчали засаленные чёрные волосы. Вероятно, это была жена хозяина, потому что она обратилась к нему грубо и по-свойски.

— Ну ты, Жано, сказал бы господину, что ему надо. Он бы и убрался восвояси.

— Чёрта с два! — взвыл мужлан. — Ему нужен негодяй Ожеро! Из-за которого у нас столько неприятностей с полицией! Должно быть, это его дружок! Вздуем его как следует!

— Я те вздую! — Казначеев перестал крутить оружием и упёр его мсье Жано в пузо. — Говори, куда делся полковник...

— Куда, куда? На дно пруда! — передразнила Казначеева женщина. — В аду он, гадёныш, жарится. Где самоубийцам и место! Отпустите моего мужа, мсье казак. Застрелился ваш Ожеро. Неделю как. Полиция нам все кишки вынула. Что да почему? А на нём долгов не счесть! И нам скотина должен остался. С кого теперь взыскивать прикажете?

Адъютант опустил оружие. Застрелился? Как же так? Но... Этого и следовало ожидать. Если бы неделю назад он открыл письмо! Если бы ещё до поездки в Брюссель нашёл в себе силы сходить сюда и сказать Ожеро спасибо за показания. Может быть, тогда всё развернулось бы иначе? Но Саша медлил. Думал, что, оказав полковнику услугу, легче сможет поговорить с ним. На равных. Не хотел быть обязанным... А доведённый до отчаяния человек не знал, как свести концы с концами. «Я часто сижу без обеда. Мне не на что купить сапог... Меня стерегут на лестнице дома, где я живу из милости...»

— Господа, — сказал Казначеев холодно. — Я знаю, что у полковника оставались пистолеты. Пара дуэльных лепажей. Где они?

— Мы взяли их в оплату его долга, — бросил Жано. — С него никакого прибытка. Жил здесь на нашей шее...

— Я их куплю. Назовите цену, — оборвал его гость.

Вперёд протиснулась хозяйка.

— А с чего ты взял, голубчик, что мы их тебе продадим?

Казначеев смерил её оценивающим взглядом.