— Да, старина! Эта самая необыкновенная стука, которую я видел в своей жизни, вроде того слусая, когда я воскрес в мертвеской госпиталя в Гаване, где заболел золтой лихорадкой. Когда мадемуазель Фрикетта насяла меня вскрывать и, воткнув в меня скальпель, озивила!

Тут, несмотря на серьезность положения, невзирая на боли во всем теле, чувство голода и жажду, Бессребреник, Джонни и даже Патрик не смогли удержаться от смеха.

А старый морской волк, радуясь, что сумел развеселить их вопреки всем невзгодам, продолжал:

— То, сто ты проделал, конесно, великолепно, ведь благодаря тебе мы свободны… Но сказы, посему ты так долго здал, стобы использовать свой маленький трюк?

Пожав плечами и смачно сплюнув, как это делают заядлые любители жевания табака, рулевой ответил:

— Мариус, дружок, по-моему, ты начинаешь сбиваться с курса! Слушай, несчастный! Если бы я раньше освободил свои руки от этих, надо сказать, крепких пут, нас бы тут же всех поубивали.

Поняв, что сказал невообразимую глупость, Мариус понурил голову:

— Ты, конесно, прав, Дзонни, а я просто старый осел. Но хватит болтать, пора браться за дело!

— Да, — поддержал его Бессребреник, — возьмемся за дело, так как работа нам предстоит нелегкая!

Солнце уже клонилось к закату, и вдоль стены пролегла узкая полоска тени. Капитан усадил туда Патрика:

— Оставайтесь здесь, дитя мое! Не шевелитесь и не выходите на солнце.

Сидя на корточках, мальчик молча посматривал на грифов, которые то и дело взлетали со своего насеста и кружили над головой.

Сначала прожорливые птицы были напуганы странным поведением принесенных им в жертву людей, но, вспомнив, что из этого прибежища смерти никто пока не выходил живым, они понемногу осмелели и уверовали в то, что успеют еще полакомиться.

Граф прошел вдоль стены и тщательно осмотрел ее, но не обнаружил ни малейшей щелочки, которую можно было бы расширить, если не побояться содрать ногти и изранить в кровь пальцы. Увы, древнее строение великолепно выдержало натиск времени, и выбраться отсюда не смогла бы даже крыса.

Ворота — огромные массивные створки из кедрового дерева, обитые с обеих сторон листами железа, — тоже не обнадеживали.

Но капитан не сдавался — раз нельзя выбраться поверху, посмотрим, как обстоит дело внизу! — и напряженно всматривался в решетки ямы, закрывавшие вход в колодезные туннели.

— А что, если попробовать выбраться через них? — высказался он.

— Отличная мысль! — откликнулись моряки.

На первый взгляд, добраться до вороха костей, закрывавших дно ямы, было невозможно, так как для этого требовалось преодолеть чуть ли не пятиметровую высоту. Бессребреник задумался.

— Придется прыгать, — произнес Джонни будничным тоном, словно ничего проще и быть не могло.

— Хоросо сказано! — воскликнул Мариус. — Если, прыгая, мы вывихнем или сломаем ноги, выбраться отсюда легче не станет!

— Есть идея! — заявил рулевой. И как человек, предпочитающий словам действие, моряк быстро собрал и в мгновение ока связал валявшиеся на погребальном кольце обрывки пут. Присев на краю ямы, он опустил вниз изготовленную им веревку и, крепко держа ее обеими руками, сказал Мариусу: — Спускайся!

— А ты удержишь ее?..

— Удержу, не бойся!

Мариус тотчас спустился. Хотя он был человеком мужественным, ему стало не по себе, когда под тяжестью его тела начали с сухим треском ломаться человеческие кости.

А Джонни был все так же невозмутим.

— Теперь ваша очередь, капитан, — почтительно обратился он к своему хозяину.

Бессребреник последовал примеру боцмана и тут же оказался рядом с ним.