А она взяла и заговорила сама.

– Вы интересный мальчик, Ромочка, – сказала Зизи в паузе между мелодиями. – Мне очень нравится ваше время. Когда я была моложе, меня пугала перспектива остаться одной в чужом для меня мире лет сто или двести спустя – и я была такая смешная дурочка… Вы не поверите, но меня пугала мысль о конце света…

– Это естественно, сударыня, – сказал Роман самым светским тоном. – Вы же воспитывались в такое время…

– О, нет… Время было тихое. Вот потом… все эти войны, революции и прочее… Эти потери… Потери без конца, потери, которых не должно бы быть… простите, мой милый, я не должна хныкать в обществе малознакомого юноши, но мне отчего‑то кажется, что вы с вашей безумной историей сможете меня понять. Я ощущаю ваше одиночество и вот, рыдаю вам в жилетку, как товарищу по несчастью…

– Неужели вы одиноки? – поразился Роман совершенно искренне.

– А что вас удивляет? Мой наставник мертв уже восемьдесят лет. Мои старые друзья уходят один за другим – не стоит думать, что Вечность вампира это то‑то большее, чем facone de parler, слова… Все в мире смертно, увы… хоть мы и менее смертны, чем люди, если можно так выразиться…

– А поклонники? Вы же удивительная женщина… э…

Назвать ее Зизи у Романа язык не повернулся.

– Елизавета Платоновна. Хотя у современных молодых людей в обычае называть даму полуименем с первой же встречи, а отчества приберегать для старух и старых дев. Полагаю, что вы можете называть меня Лизой, Ромочка.

«Ага, я, значит, не Роман Эдуардович именно потому, что слишком мелкий гвоздик, ребенок для нее», – подумал Роман и сказал вслух:

– Современные молодые люди ужасны, да? Они не стоят вашего внимания, Лиза?

– Ах, нет, отчего же… но молодым людям нужен наставник, а я такая беда в качестве учителя…

В голосе Лизы послышалось настоящее страдание. Роман почувствовал сильное желание обнять ее и прижать к себе, поцеловать, отдавая силу, отогреть – и сам себе поразился.

– Вот совсем недавно, когда прошлый век пришел к повороту и было такое тяжелое темное время… Мне повезло встретить такого светлого юношу… и что из того? Женщина – негодный покровитель, а лично я – негодный вдвое. И этот мальчик – на небесах, я уверена, ибо в глубине души еще верю в бога… а я вот… служу дьяволу… О, нет, я не должна вам этого говорить! У вас все впереди. Вы талантливы как Хранитель, вы на своем месте, не слушайте меня…

– Может быть, вы позволите мне быть вашим товарищем? – спросил Роман, пытаясь справиться с сильным волнением. – Хотите моей силы, Лиза? Выпейте!

– Нелепый мальчик, – Лиза невольно улыбнулась. – Как можно так вот предлагать – сами не знаете, что говорите, право! И я вам не пара. Я позволю себе заметить, что вам тоже нужен учитель, а чему вас может научить растерявшая силу и друзей одинокая женщина? Я – вздорная старуха с тяжелым характером, и к тому же жестока и ветрена. В вашем случае было бы лучше держаться Аннушки – девочка неглупа, добра и уже кое‑что понимает, а еще лучше – пана Станислава. Он к вам благоволит, это старый сильный Князь… только вот я слышала, что его безумная полячка вернулась в Петербург из Кракова…

– Вот видите, – сказал Роман с нежной улыбкой. – Ядвига будет недовольна, если какой‑то мальчишка сунется ей под руки. А Аннушкин покровитель меня недолюбливает.

Роман чуть не фыркнул, вспомнив виртуальное мордобитие в подворотне. Его врожденный сарказм, вероятно, сделал всплывшую в воображении сцену очень смешной – Лиза уткнула носик в ладони.