Мы перемещаемся в спальню. Трогаем друг друга, изучаем, вспоминаем. Руслан стягивает с меня футболку, проводит пальцами по моей шее, ключицам, дотрагивается до живота. Осторожно, словно боится. Я улыбаюсь, эмоции захлёстывают. Звенящая радость и лёгкая печаль между собой переплетаются, снова гормоны проклятые шалят.

Этот мужчина мне не принадлежит, и я не хочу, чтобы он был моим, мне не нужна лишняя головная боль. Но Руслан умеет очаровать, и я всё чаще задумываюсь о том, как это – быть рядом с заботливым понимающим человеком, который любит своего ребёнка уже сейчас, когда он совсем крошечный и невидимый.

– Что не так? – взволнованно спрашивает Руслан. Он всё же замечает слёзы в моих глазах.

– Всё хорошо, гормоны взбесились, не обращай внимания, – мотаю головой. – Мне этого всего не хватало.

– Чего конкретно?

– Тепла, внимания, нежности, ощущения, что ты кому то нужен.

Тот единственный поцелуй с Денисом принёс лишь горечь воспоминаний, любимой или желанной я себя не почувствовала. С Русланом же всё правильно. Мы словно должны быть вместе и узнавать друг друга заново. Прикосновениями. Поцелуями. Душой и телом.

Вместо ответа Руслан снова меня целует. Я расстёгиваю пуговицы на его рубашке, касаюсь горячей кожи. Впитываю каждое мгновение. Тогда, в Турции, между нами была голая страсть. Но сейчас наша близость скорее о нежности и принятии, чем о первобытных желаниях.

Руслан осыпает поцелуями моё лицо, касается губами чувствительной точки за ухом. Я к нему теснее прижимаюсь, трогаю, запоминаю, кайфую от каждого мгновения. Внутри словно бабочки порхают, так необычно….

Я вскрикиваю и отстраняюсь. Накрываю ладонью живот, прислушиваюсь к своим ощущениям. Нет, это не бабочки. Это наш ребёнок впервые шевелится!

Хватаю руку удивлённого Руслана и прикладываю к своему животу. Он, наверное, ничего не почувствует, срок слишком маленький, чтобы толчки были ощутимыми для других, но всё же я хочу разделить этот чудесный миг с ним.

– Он шевелится, – почему то говорю шёпотом. – Наверное, тебя приветствует. Чувствуешь?

– Не уверен, – сдавленно отвечает Руслан.

– Ещё рано, но говорят, при второй беременности шевеления можно с шестнадцати недель почувствовать. Я Лёву только на двадцатой ощутила, мне казалось, что внутри меня рыбка плавает. Такое странное, ни на что не похожее ощущение! – восторженно рассказываю я. – А когда он начал толкаться, я думал, мне никогда это не надоест. Потом, конечно, от его пинков больно было и спать мне Лёва не давал, активничал слишком. Но об этом так приятно вспоминать!

Руслан ладонь не убирает, его взгляд сосредоточен на моём животе. Интересно, мужчины хотели бы почувствовать, как их ребёнок шевелится внутри тебя? Или это слишком странно для них, они о таком даже не задумываются?

– Чёрт, чёрт, чёрт, – бормочу я. Желание испарилось, на смену ему пришёл его величество здравый смысл.

– Что такое?

– Я не знаю, можно ли нам… Скорее всего да, но я об этом у своего врача не спрашивала. Не думала, что мы сблизимся.

Анна Леонидовна на прошлой нашей встрече говорила, что я могу вернуться к обычной жизни, но лучше такие вопросы уточнить, чтобы не было ужасных последствий. Конечно, ломать кровать от страсти мы не собираемся, но я не хочу рисковать.

– Я тоже этого не ожидал, – Руслан прижимается лбом к моему лбу, дышит быстро и прерывисто. Он ещё не отошёл от того сумасшествия, которое между нами царило несколько минут назад. Если бы не первое шевеление ребёнка, мы бы продолжили...

– Ты мне нравишься. Больше, чем должен, – признаюсь я.