Я больше так не могу.

– Денис, – говорю из последних сил, – я хочу подать на развод.

Он отшатывается. Смотрит на меня шокировано, челюсти сжимает так, что у него желваки выступает. Злится. Нет, он в ярости, он всерьёз думал, что сможет меня вернуть. Но этому не бывать.

– С чего вдруг тебе понадобился развод? – щурится он. – До этого ж как то жили.

– Я хочу от тебя освободиться. Ты мне противен, – цежу я сквозь зубы.

– Стервой была, стервой и осталась. Но развод ты не получишь, – выплёвывает Денис. Он издевательски улыбается.

– Да что с вами происходит? – слышу я отчаянный голос Лёвы. Боже, он на пороге стоит, он всё слышал! – Почему вы друг друга ненавидите?

– Милый, это не так… – пытаюсь я оправдаться.

– Врёшь, мам. Мы ведь договаривались не врать друг другу, – вскрикивает Лёва, а затем на выход бросается. Тянет дверь, открывает её, выбегает на лестничную площадку в одних шлепанцах и домашней одежде.

– Ничего, перебесится – и вернется. Это ему на пользу. В следующий раз не будет истерики закатывать, – отстранённо замечает Денис.

Я с силой толкаю его в грудь, затем хватаю телефон и обуваюсь. Надо догнать Лёву. Куда он без верхней одежды пошёл? На улице холодно, заболеет ведь.

– Я с тобой, – вдруг произносит Денис.

Я не возражаю. Пусть делает, что хочет.

Звоню Лёве, но он не отвечает. Сбрасывает мои вызовы.

На детской площадке никого нет. Я взглядом ищу знакомую фигурку, в глазах слёзы застывают. Ребёнок не должен видеть, как ругаются его родители. Я предала свои же собственные установки, поддалась эмоциям, голос на Дениса повысила. Меня достало то, что он Лёву ни во что не ставит, что к его чувствах не прислушивается!

Боже, я так хотела, чтобы у моего сына был хороший отец, а этого, увы, не случилось. Иногда я думаю, может, в случившемся есть и моя вина – разве я не видела, что из себя представляет Денис, когда начинала с ним встречаться?

Видела, конечно, но была молодой и глупой. Влюблённой до безумия.

И что хорошего в моих установках, если из за них Лёва тоже страдает? Может, надо было рассказать ему хотя бы часть правды о Денисе? У меня был лучший в мире папа, наверное, я подсознательно хотела, чтобы и у Лёвы был такой же мировой отец. Но ложь и утаивание информации ни к чему хорошему не привели. Мы с Лёвой потеряли связь.

– Не переживай, всё с пацаном нормально будет, – небрежно роняет Денис.

– А почему не с малым? Господи, его Лёва зовут! Запомни, наконец, – восклицаю я.

– Никогда мне это имя не нравилось, – кривится Денис. – Ты за сына вцепилась, как только он родился, меня к нему близко не подпускала, возмущалась из за любой ерунды, а теперь хочешь, чтобы я к малому любовью отцовской воспылал?

– Я не подпускала тебя, потому что за Лёву переживала. Сколько раз он при тебе падал маленьким? В грязном памперсе по квартире ползал? От голода плакал? Ты же не умел за ним ухаживать!

– А ты не дала мне возможности этому научиться, – возражает Денис. – Ну свалился он пару раз с кровати, ничего страшного. Постоянно ты из мухи слона делаешь. А памперсы менять – женская обязанность. Я в этом не разбираюсь.

– Вечно у тебя для всего отговорки находятся, – вздыхаю я.

Мы по второму кругу детскую площадку обходим, затем к охраннику приближаемся. Я спрашиваю мужчину, не видел ли он мальчика лет одиннадцати. Тот отрицательно качает головой.

– Признайся, Денис, ты не хотел быть отцом, – тихо говорю я.