Что ж: кронпринц не был отягощён той атмосферой недоверия, переходящего временами в чувство ненависти к русским, которое на протяжении веков испытывали шведы. Ему было легче начать всё с чистого листа, и он в этом преуспел.

Между венценосными друзьями началась оживлённая переписка. Естественно, оглашать содержание своей переписки с русским императором было бы для Карла Юхана равносильно политическому самоубийству, ибо такое дружественное обращение со своим кровным врагом шведы никогда бы ему не простили. Но пройдёт совсем немного времени, обстановка резко изменится, и Швеции придётся стать союзницей России. Особенно положительно воспримут в Стокгольме обещание Петербурга поддержать шведские претензии на компенсацию потери Финляндии путём приобретения Норвегии.

Когда посол П.-К. Сухтелен на некоторое время уезжал из Стокгольма, Карл Юхан попросил его приобрести за его счёт в России тёплую шубу. Естественно, тот по прибытии в Петербург рассказал об этой просьбе Александру I, и император приказал подарить стокгольмскому другу шубу за свой счёт. В сопроводительном письме к подарку говорилось: "В сем ящике уложено: шуба медвежья, покрытая синим бархатом; мех лисий чёрный завойчетой и мех соболий якутский пластинчатой". "Завойчетого" и "пластинчатого" меха, вероятно, хватило ещё на две шубы, так что привыкшему к южному теплу беарнцу можно было шведской зимой не мёрзнуть.

Вступив в дружественную переписку с царём, он 10 февраля 1811 года отправил в Париж с секретной миссией своего доверенного адъютанта капитана французской армии Жентиля Сен-Альфонса. Капитану было поручено обсудить с императором Франции вопросы присоединения к Швеции Норвегии, отношения с Россией, состояние шведской армии, получение для неё французских субсидий и планы её участия в войне против Англии летом текущего года. Казалось, что Наполеон имел теперь все основания считать Бернадота "своим человеком в Стокгольме" — особенно после того, как наследный принц Швеции передал императору некоторые сведения о диспозиции русской армии в Финляндии, о численности русского гарнизона в Риге и о связях Петербурга с Лондоном.

Были ли все эти шаги Карла Юхана искренними или они играли роль своеобразной дымовой завесы для Наполеона, под прикрытием которой шведский наследный принц мог удаляться от Франции и двигаться в сторону Лондона и Петербурга? Т. Хёйер полагает, что в этот момент Карл Юхан ещё полагался на Францию и желал поддерживать с ней дружественные отношения. При разумном отношении императора Наполеона к интересам Швеции альянс Стокгольм — Париж, направленный против Англии и России, был в это время вполне реален.

Но диктатор решил иначе: возмущённый двуличным поведением Стокгольма по отношению к Англии, он не поверил Карлу Юхану и захотел унизить и оскорбить его до такой степени, чтобы тот смиренно приполз к нему на коленях, не выставляя никаких дополнительных условий. Кроме того, император пока не желал демонстративно выказывать Швеции своё расположение, чтобы не раздражать царя. Предложение Карла Юхана определить рамки франко-шведского альянса повисли в воздухе, потому что император не дал на них никакого ответа.

Весной 1811 года у "большого" Наполеона родился сын, "маленький" Наполеон, сразу ставший королём Рима. Карл Юхан не замедлил наградить короля Рима орденом Серафима, который, по всей видимости, повесили пока над люлькой награждённого. На бал к послу Франции в Стокгольме явилась вся королевская семья. Растроганный император Франции отблагодарил шведского кронпринца кольцом, на котором были изображены его портрет и портреты матери-императрицы с Наполеончиком.