Все эти рассуждения, с точки зрения присутствовавших, как-то мало вписывались в реальную ситуацию 1813 года после убедительных побед союзников, в том числе англичан, испанцев и португальцев на Иберийском полуострове. Они прозвучали резким диссонансом на конференции, и никто к ним не прислушался. Ещё 10 октября, накануне битвы под Лейпцигом, союзники решили нацелить Северную армию в направлении Голландии, а Данию австрийский канцлер Меттерних брался образумить и привести в коалицию дипломатическим путём, в частности удовлетворить Швецию передачей только северной части Норвегии с городом Тронхеймом. Конечно, подобные настроения в рядах союзников мало радовали шведского наследного принца. Он опасался, что с такими результатами в войне шведы его просто не поймут и он будет сметён с престола густавианцами как подручный русского царя!

Карл Юхан проявлял строптивость не только в вопросах послевоенного устройства Франции. С середины октября 1813 года по февраль 1814 года его армия практически никакого участия в военных действиях против наполеоновской армии не принимала. Встреча с умирающим под Лейпцигом Дельма его настолько "отрезвила", что желания сражаться со своими соотечественниками у него больше не возникало. Кроме Норвегии, он положил на наковальню ещё одно "железо" — Францию, куда он хотел вернуться "на коне". В прошлом он упустил свой шанс стать во главе страны, теперь же нужно было ковать железо, пока оно горячо! Теперь или никогда! Его глазами и ушами стала сидевшая в Париже супруга Дезире, а главными пропагандистами в пользу правления Бернадота во Франции — мадам Сталь и её друг Бенжамин Констан, проживавшие в Германии.

30 октября в Северную армию поступил приказ из штаб-квартиры союзников отпустить корпус Бюлова в Вестфалию, а шведскому корпусу, подкреплённому 6-тысячной дивизией Воронцова, предлагалось занять Ганновер, куда Карл Юхан прибыл 6 ноября 1813 года. Но Карл Юхан самовольно, в нарушение лейпцигских договорённостей, снял русский корпус Винцингероде и шведский корпус под командованием Стедингка с западного направления и отправил их на север под Гамбург, где запёрся со своим корпусом Даву, и к датской границе. Согласно же решению союзников, он должен был лишь малыми силами блокировать Даву в Гамбурге, а армию вести в Голландию. Даже Хёйер признаёт, что действия командующего Северной армией в данном случае не были адекватны.

Подозрительный Ч.Стюарт, английский представитель при штабе Северной армии, вначале ничего плохого в поведении Карла Юхана не заподозрил. Но когда он узнал, что тот предложил Даву вместе со своей армией уйти без боя во Францию, то забил тревогу и выразил шведскому наследному принцу решительный протест, но сделать уже ничего не мог. Позже он обнаружит, что в этой игре шведам подыгрывали его соотечественник Торнтон, которого, по мнению Шёберга, Карл Юхан просто "купил", и русский представитель Сухтелен.

Карл Юхан проигнорировал приказ идти в Голландию и демонстративно развернул армию на север. Одновременно он развил бурную дипломатическую и пропагандистскую деятельность: по его приказу во Франции стали распространять манифесты о скором пришествии "спасителя" в лице бывшего маршала Бернадота; Веттерстедта вместе с Лёвеньельмом отправили в союзнический штаб, где они ещё раз должны были изложить старые идеи своего шефа о ходе завершения войны; в Копенгаген поскакали эмиссары с предложением Фредрику VI решить норвежский вопрос наедине без постороннего участия; к Даву выехали агенты с предложением очистить Гамбург и… беспрепятственно уйти во Францию.