При выдаче патента Бернадоту Наполеон хотел сделать в нём оговорку, делающую будущего короля Швеции фактически французским вассалом: он должен был дать обещание никогда не поднимать оружие против Франции. Как пишут некоторые историки, произошла якобы бурная сцена, в которой Бернадот дал волю своему несогласию и возмущению.

— Сир, — сказал он на последней беседе с Наполеоном, — уж не хотите ли вы сделать меня более великим, чем вы сами, требуя, чтобы я отказался от короны?

— Ну, хорошо, — согласился Наполеон и добавил: — Идите, и пусть исполнится то, что нам предназначено!

Присоединение Швеции к континентальной блокаде Англии было непременным условием отпуска кронпринца в Швецию, от которого Наполеон отказаться не пожелал.

Новоизбранный кронпринц Швеции при отъезде из Парижа собрал свиту из 39 французов, которые должны были выступить на первых порах в качестве его помощников, секретарей и адъютантов; взял с собой личного лекаря и заказал художнику Франсуа Жерару свой портрет в шведском мундире и при шведских орденах.

Перед отъездом соперника из Франции Наполеон сделал его брата Жана Евангелиста бароном, а вдогонку выдал последний залп своего красноречия. В сентябре он принял австрийского посла Клеменса Лотара Венцеля Непомука фон Меттерниха (1773–1839) и, обсуждая некоторые вопросы своей женитьбы на австрийской эрцгерцогине Марии Луизе, разоткровенничался о Бернадоте: "Я всегда считал, что он необыкновенно даровит; но он встретится с большими трудностями в сохранении своего положения. Народ ожидает от него многое, он должен быть Богом, который накормит всех хлебом, но я не нашёл у него никакого административного таланта. Он отличный солдат, и это всё. Со своей стороны, я рад избавиться от него и не желаю ничего сильнее, чем чтобы он навсегда исчез из Франции. Он один из тех старых якобитов, у которых голова приделана и спереди, и сзади, как, впрочем, у них всех, а таким образом трон не удержать. В любом случае я не мог не дать на это (занятие шведского трона. — Б.Г.) согласие, вероятно, преимущественно потому, что пребывание на троне Густава II Адольфа французского маршала — это лучшее средство, которое можно придумать для того, чтобы разозлить Англию".

Император парил в облаках своего величия, он командовал всей Европой, он отбирал и дарил короны и троны, и его грудь распирало от гордости и великодушия. Как писал Е.Тарле, он не вёл ни с кем переговоров, кроме Александра I, остальным он приказывал, а если встречал неповиновение, то шёл на непокорного войной. Стокгольм с кронпринцем Бернадотом вполне годился для того, чтобы разозлить Англию. Но злиться скоро пришлось самому Наполеону.

Сын беарнского юриста, профессиональный солдат, маршал Франции и князь Понте-Корво, — всё осталось в прошлом. Из Парижа выехал наследный принц Швеции, который по пути получил высокое звание шведского генералиссимуса.

…На пути в Стокгольм принц сделал остановку в любимом Ганновере, потом заехал в Копенгаген, где встретился с соперником по шведской короне датским королём Фредриком VI. В датском Хельсингёре наследника 19 октября 1810 года встретила шведская делегация во главе с архиепископом Линдблумом. Здесь Бернадот был крещён в протестантскую веру. На церемонии крещения он удивил Линдблума и его спутников своим заявлением о том, что он уже "давно испытывая тягу к аугсбургской вере". Бернадот, в желании во что бы то ни стало сделать шведам приятное, явно перебарщивал, но гем всё равно было приятно. Уже в Копенгагене Бернадот сделал сенсационное заявление о том, что его первейшей задачей в Швеции станет заключение мира с Англией, что, конечно же, заставило насторожиться Париж: не успел маршал добраться до своего королевства, а уже начинает демонстрировать свою старую строптивость.

Преодолев неспокойный по-осеннему Эресунд на канонерке в сопровождении эскорта военных кораблей, кронпринц 20 октября сошёл на шведский берег в Хельсингборге, где его встретила ещё одна делегация — теперь во главе с тремя старыми "густавианцами": бывшим риксмаршалом Х.