Покинув машину, я дождался, когда та уедет, и быстрым шагом, чуть ли не переходя на бег, направился к гаражам. Был я в синих джинсах, серых кроссовках, такой же серой футболке, но поверх лёгкая куртка. На голове низко надвинутая красная бейсболка. Причём одежда не вся мне по размеру, но обычная, неприметная. Те ребята и девчата из детдома, которые работают на стороне и в авторитете, стараются покупать одежду по своему размеру и подороже, чтобы выделиться среди других детдомовцев. Других просто затопчут, наши не любят, если кто выделяется. Авторитет в детдоме я имел, причём не слабый. Входил в пятёрку явных лидеров, но был всегда одиночкой. И выделяться не любил, всегда старался ходить в детдомовской одежде. Но когда в свои гаражи перебирался, то переодевался, превращаясь в обычного паренька, у которого по виду есть и родители, и свой дом. Добравшись до «зебры», я перешёл дорогу и направился к въезду на территорию гаражного кооператива, где виднелась светлая крыша, крытая шифером, сторожки. Петрович, мужик лет пятидесяти, слегка располневший и круглолицый, но собеседник интересный, философ, работавший без сменщика, стоял на железном балконе второго этажа и нервно курил. Заметив меня, он кивнул. Осмотревшись, подходя ближе, я поинтересовался:

— Где дамочка?

— Ждать устала, пошла поесть в кафе. На мою жену похожа, та тоже может за пару минут завести. Вот, три года с развода не курил, а сейчас не выдержал. Не приводи её обратно, пожалуйста. Видеть её не хочу.

— Да, а бабёнка, похоже, боевая, будет тяжело, — пробормотал я себе под нос и, задрав голову, ответил: — Хорошо. Она в наше кафе ушла?

— Да, к Гураму. Тут ничего лучше поблизости нет. Сразу узнаешь, крашеная блондинка в красном плаще и синей кофточке. Колготки в крупную сетку. Из так называемых деревенских красоток, с соответствующими манерами.

— Лады. Нервы лечи.

Махнув рукой, я сперва сбегал в свой гараж и забрал некоторое нужное оборудование. После чего отправился в нужное кафе. Оно так и называлось по имени хозяина «У Гурама», находилось за углом, поэтому из его окон гаражный кооператив не видно. Подойдя, я поправил кепку, на входе и внутри были камеры наблюдения, потянул дверь за ручку и прошёл в пропахшее общепитом помещение. Слева была дверь в уборную, справа небольшой пустой гардероб. Посетители предпочитали брать вещи с собой, чем оставлять их без присмотра. Пройдя в зал, я пробрался к нужному столику. Петрович был прав, не спутаю.

— Здравствуйте, — вежливо поздоровался я. — Разрешите?

Женщине было чуть за тридцать, по меркам деревни действительно красотка, причём знающая себе цену, а вот остальное… Да, тут долгая шлифовка нужна. Ладно хоть, в салфетки не сморкается. Интересно, из какой Тмутаракани она выбралась? Нужно будет уточнить. Это я, конечно, немного приукрасил, но не слишком далеко от истины.

— Ну садись, — осмотрев меня с ног до головы, буркнула та. — Так это ты Максик?

— Максим, — поправил я её, усаживаясь напротив, не люблю, когда моё имя коверкают, соглашался лишь на сокращение Макс.

— Вот что, Максик, не знаю, какие дела ты тут творишь, но гараж теперь мой. Я единственная наследница дядюшки.

— Возможно, — усмехнулся я, настроение было хорошим, лёгким, почему бы не пообщаться. — Только как ты будешь решать вопрос с настоящими владельцами? Я лишь представляю их как арендатор.

— Если оформлено всё на моего дядю, значит, он мой.

Это по закону.

— По официальному, — согласился я. — Только настоящим хозяевам на этот закон плевать, и твой жизненный путь закончится где-нибудь в канаве, а потом в морге среди неопознанных трупов.