Всеволод сглотнул и вперился в Михаила ожидающим взглядом.

«Почувствовал, что я старше тебя по возрасту? Почувствовал-почувствовал, хотя сути и не понял, но психологический дискомфорт ощутил. Ну, а теперь – монолог торжествующего злодея из «Бондианы» или какой-нибудь «мыльной оперы». Ты телевизора не смотрел, да и звучит это все ЗДЕСЬ совершенно иначе, чем ТАМ – средневековье-с».

– Хорошие нам от пращуров обычаи достались – здоровья друг другу при встрече желаем, – неспешно и раздумчиво продолжил Михаил. – Вот и я тебе здоровья пожелал, а недавно пожелал тебе жизни. Трижды. И ты, как видишь, жив, хоть и стоял одной ногой в могиле. Понимаешь теперь, чего мое «здрав будь» стоит?

Вот теперь выражение лица Всеволода изменилось вполне явственно.

– Колдун… Ты колдун?

Правая рука князя дернулась осенить себя крестным знамением, но помешала повязка, тогда Всеволод положил левую руку на грудь, видимо, на то место, где под одеждой был крест или ладанка.

– Ну, зачем же колдовать, когда все можно и просто так устроить? – Михаил изменил тон так, словно объяснял ребенку прописные истины. – В первый раз достаточно было приказать не убивать всех, а пленить, сколько выйдет, – и ты жив остался. Во второй раз хороших лекарей к тебе приставить – и опять ты выжил. В третий – приказать переносить тебя с бережением, дабы рану не разбередить. Вот мое троекратное желание и исполнилось – ты жив. Ныне же я тебе здравия пожелал, и мнится мне, что и это мое желание исполнится.

Всеволод нащупал-таки что-то под одеждой и сжал пальцами сквозь ткань.

«Ага, похоже, все-таки, ладанка… или оберег какой-то? Для креста слишком крупный предмет. Князь или не князь, а колдовства ЗДЕСЬ все одинаково боятся».

– И за что же мне ласка такая? – губы Всеволода покривила саркастическая ухмылка.

«Ну как в кино, честное слово! Однако молодец князек – фасон держит».

– Скажу, княже, все скажу… отчего ж не сказать? – Михаил, не торопясь, устроился на седле поудобнее и в последний момент удержался от стариковского кряхтения – переигрывать было нельзя, не хватало еще изобразить пародию на старика и тем самым разрушить созданный образ. – Вот ты давеча вопросил, кто я таков. Ответить-то по-разному можно, и каждый ответ правдой будет… – Михаил вздохнул и на несколько секунд сделал вид, что задумался. – Для начала скажу так: пращур мой еще у князя Олега Вещего в десятниках ходил, и с тех пор восемь колен мужчин моего рода на воинской стезе обретаются, да не простыми воинами, а десятниками или сотниками.

– А еще, я вижу, ворожбы не чураются!

Всеволод гнул свою линию, но Михаила это вполне устраивало – князь включился в диалог и слушает собеседника, а не скандалит. Ну, а колдовство, ворожба… Должен же князь как-то оправдать для себя разговор «на равных» – мистика зачастую бывает выше сословных барьеров.

– Можно и иначе сказать: я – боярич Михаил, сын Фролов из рода Лисовинов, сотник Младшей дружины погорынского войска князя Вячеслава Владимировича Туровского. Есть во мне толика крови Рюриковичей, ибо дед мой – воевода Погорынский боярин Кирилл – на Рюриковне женат, есть во мне еще и кровь древнего князя Туры, град Туров основавшего. С князьями мне, конечно, не равняться, но рода я не худого!

– Да уж, родовит! – Всеволод снова скривил губы. – И что с того?

– А то, – Михаил, не повышая голоса, добавил в него ярости, – что можно про меня сказать и так: тот, кто пленил князя, ворогов на мою землю наведшего, во множестве смертей и несчастий через то повинного и не позволившего нам татей латинских окончательно добить!

– Я – князь! Не тебе судить, смерд!

– Но мне решать, жить тебе или нет! Ты князь, а я в своем праве поступить с тобой, как с татем!

– Ну, так решай! Ишь разговорился…

– Глупец!

– Что-о? Да ты…

– Да, я! Я с тобой как с властителем разговариваю, как с тем, кто знает цену желаниям человека, имеющего право приказывать! А ты… как мальчишка, за шалостью застигнутый! О чем с тобой говорить?

Всеволоду, что называется, «кровь бросилась в лицо», да и не просто в лицо – в голову! Он, злобно ощерившись, выкинул в сторону Михаила здоровую руку со скрюченными, наподобие когтей пальцами, чуть приподнялся на носилках и тут же со стоном откинулся назад.