Пару сезонов назад мы играли с командой «Гран-мер», а, как известно, это сборище грязных ублюдков. Один из них на глазах у всех изобразил «нырок», а наш получил за это желтую карточку. Но, что самое отвратительное, когда тот поднялся, улыбка у него была от уха до уха. Мы все видели и просто слетели с катушек, устроив этому уроду веселую жизнь. Каждый раз, когда он прикасался к мячу, мы материли его на чем свет стоит, и в конце он не выдержал. Мячи с его навесов раз за разом улетали далеко за пределы поля, потом он и вовсе словил настоящий кошмар. В конце матча его заменили, и когда тот урод уходил с поля, мы устроили ему охренительные овации. В итоге наша команда выиграла, а Тревор Фрэнсис в интервью заявил, что болельщики сильно повлияли на ход игры. Блин, как мы гордились собой тогда!

А на противоположной трибуне сидят фанаты соперника, которые тоже хотят победить. И они, ясное дело, тоже будут петь и кричать — из этого и складывается атмосфера на стадионе. Обычно настроение у всех благожелательное, но иногда, как мы только что убедились, оно может смениться на враждебное или на нечто худшее. Если что-нибудь произойдет на поле — кто-то грубо нарушит правила или судья примет неправильное решение, — настроение может тут же перейти с радостного на агрессивное. Обычно эта агрессия проходит, как только звучит финальный свисток. Может случиться и так, что она выльется лишь в плохое настроение и жалобы. Когда ты выйдешь со стадиона, то незаметно начнешь улыбаться, а когда окажешься в пабе или в машине, то произошедшее будет почти забыто. В конце концов, его уже не изменить. Но иногда эта агрессия не исчезает, она остается — и об этом лучше всего расскажет Джей из Ипсвича.

Я никогда не участвовал в беспорядках на стадионе. Это не мое, и, если честно, я этого совершенно не понимаю. Но в конце прошлого сезона, после десяти лет, отданных «Ипсвич Таун», я сорвался.

Идя домой со стадиона после того, как мы были выбиты из плей-офф, а мы проигрывали третий сезон подряд, я ощущал полную опустошенность. И до сих пор ее чувствую. Что нам тогда еще оставалось делать? В общем, я просто хотел побыстрее попасть домой, так что, попрощавшись с друзьями, направился к машине, но в этот момент ко мне подошел некий «шарфист» «Болтона», вполне дружелюбно протянувший мне руку. Остановившись, я сказал ему, чтобы он проваливал — это совсем на меня не похоже, — а он сказал нечто вроде «Да ладно тебе, это всего лишь игра». Для него, возможно, так и было, но только не для меня, и тут я как с цепи сорвался До сих пор не могу понять почему. Разочарование, злость — кто знает? В итоге я повернулся и врезал ему. Мне тут же стало стыдно за себя, но я бы скорее сдох, чем извинился. Не знаю, какая сила порождает такие поступки, но я надеюсь, что подобное больше не повторится Хотя должен отметить, что, ударив его тогда, я почувствовал себя гораздо лучше.

Это не только иллюстрация того, что человек может запросто сорваться на футболе, сотворив нечто для него совершенно нехарактерное, но и иллюстрация принципиального различия между «нормальными» фанатами и хулиганами. В глазах последних вынесение соперничества и эмоций за пределы стадиона — не просто обычное дело, но и существенная часть жизни «правильного человека». Для них происходящее за пределами поля так же важно, как и происходящее на поле, поскольку они считают репутацию клуба намертво связанной с их собственной. И если кто-то изменяет положение вещей — будь то игрок соперничающего клуба или его фанаты, — они попробуют изменить расстановку сил единственным известным им способом. Именно выход за грань и превращает болельщиков в хулиганов, а то, чем они занимаются — в хулиганство.

Здесь важно понять одну важную вещь: футбольные хулиганы — производное от футбольных фанатов.