|
Закрыв глаза и стиснув зубы, Молли прижала пальцы к ладоням и натянула ремни, которыми были закреплены ее запястья. Лишь когда схватка закончилась, она тихонько заскулила от облегчения. Молли не ожидала, что роды будут проходить в такой тишине. Ей казалось, что она будет громко кричать, полагала, что боль – дело шумное. Но когда пришло время, когда появились предвестники новой схватки и матка снова сжалась, Молли вытерпела, не проронив ни звука; ей сейчас хотелось не кричать, а свернуться в комочек и спрятаться где-нибудь в темноте. Однако они ее в покое не оставят.
Их было двое, оба одеты в голубые хирургические халаты, сквозь узкую щель между маской и шапочкой проглядывали лишь глаза. Мужчина и женщина. Ни один из них с Молли не разговаривал, она для них была всего-навсего безымянным объектом, немым животным с разведенными и привязанными к столу ногами. Наконец схватка прошла, пелена боли рассеялась, и Молли снова стала осознавать окружающее. Тремя слепящими солнцами над ней сияли лампы. Жестко поблескивала стойка капельницы. От нее к вене тянулась пластиковая трубка. – Пожалуйста, – взмолилась она. – Мне больно. Так больно… Врачи не обратили на нее внимания. Взгляд женщины был прикован к флакону капельницы, мужчина не сводил глаз с промежности Молли. Если бы на его лице промелькнула хотя бы тень вожделения, Молли было бы спокойнее. Но ничего подобного в его взгляде не было. Начиналась новая схватка. Молли задергалась в своих кожаных «наручниках», пытаясь перевернуться на бок; боль внезапно сменилась яростью. В бешенстве она заерзала так, что стол затрясся, издавая металлические звуки. – Капельница не берет, – сообщила женщина. – Мы можем как-нибудь еще усмирить ее? – Никакой анестезии, – возразил мужчина. – Мы потеряем схватки. – Пустите меня! – завопила Молли. – Я не собираюсь терпеть этот ор, – отрезала женщина. – Тогда набирай питоцин, подгоним это чертово существо. – Он наклонился и ввел затянутые в резину пальцы в промежность Молли. – Пусти… те… меня! – выдохнула она, ее голос потонул в накатившей волне боли. Пальцы мужчины усилили ее мучения, Молли закрыла глаза, слезы потекли по лицу. – Шейка полностью раскрылась, – доложил мужчина. – Уже на подходе. Подавшись вперед, Молли страдальчески закряхтела. – Отлично, она рожает. Давай, детка, давай. Тужься! – Пошел ты на хер, – выдавила Молли. – Тужься, зараза, или достанем другим путем! – Да пошли вы на хер! Гады! Сволочи! Женщина с размаху двинула Молли по лицу, голова девушки откинулась в сторону. Некоторое время она молча приходила в себя – щека горела, перед глазами стояла чернота. Боль от схватки утихла. Молли почувствовала, как у нее между ног полилось, закапало на бумажную подстилку. В глазах постепенно прояснилось, Молли снова посмотрела на мужчину. Она поняла, что видит в его лице – ожидание. Нетерпение. «Они хотят отобрать моего ребенка». – Добавь питоцин, – велел мужчина. – Давай заканчивать. Женщина сдвинула полозок капельницы, и Молли почти сразу почувствовала, как начинается следующая схватка; на этот раз она нарастала с такой скоростью и силой, что ее стремительность поразила Молли. Изогнувшись так, что голова поднялась над столом, а подбородок уперся в грудь, Молли стала тужиться. Кровь выплескивалась из промежности и брызгала на подстилку. – Тужься. Давай, тужься, – командовала женщина. Боль взвилась до невыносимости. Молли сделала глубокий вдох и снова напряглась. В глазах почернело. |
