Поймать ее удалось поздним вечером, когда эта зараза приползла наконец домой. Я ждала в ее комнате у чертежной доски, на которой был приколот второй этаж моей больницы.

— Какого черта ты мне не сказала о своем отъезде? — набросилась я на Гатю, не дав ей раздеться.

— Дура я, что ли? — воинственно отозвалась Гатя. — И без того света белого из-за тебя не вижу, а тогда ты бы и вовсе не дала мне передохнуть. А кроме того, боялась сглазить, знаешь ведь, какая я невезучая.

— Так вот, слушай, дорогая, — произнесла я. — Христом-Богом клянусь, если не кончишь для меня технологию к пятнице, никуда не уедешь! Из самолета выволоку за задние ноги!

— Да ты никак спятила! К пятнице! Знаешь, сколько там еще работы! А мне ведь столько надо сделать перед отъездом...

— Больницу тебе надо сделать, кретинка! Ты что, не понимаешь? У меня срок истекает через две недели, такой заказ летит к чертовой матери! Вся группа вкалывает, из-за тебя пропадать? Хочешь, плати неустойку...

— Сразу и неустойку! Обойдетесь как-нибудь. От ярости у меня потемнело в глазах.

— Ну так вот, дорогуша, — уже прохрипела я, — повторяю: только через мой труп! Клянусь всем святым, не сойти мне с этого места, если ты уедешь за границу! Ведь ты меня знаешь.

Гатя решила пойти на уступки:

— Да ладно тебе, на заводись, Анджей закончит...

— Анджей не имеет представления об этой работе!

— Ничего, втянется, Да успокойся, говорят тебе, сделаю что успею. Ты думаешь, мне эта Ка-сабланка с неба свалилась? Уже целый год я из кожи вон лезу, чтобы организовать себе эту командировку, а ты...

— Надо было сказать, предупредить по-честному.

— Боялась сглазить. А если по-честному, так сама признай — со мной у тебя проблем не было.

С этим я должна была согласиться, Гатя работала быстро и четко, именно поэтому я и поручила ей проект технологии. Уверена, хоть она и задерживала чертежи, наверняка успела бы к сроку. Если бы вот теперь не эта проклятая загранкомандировка! Анджей тоже неплохой проектант, к тому же, в отличие от Гати, и человек симпатичный, но введение его в курс дела требовало времени, а его-то у нас как раз и не было.

Ну и в результате мне самой пришлось заканчивать технологию на пару с Гатей. Та пыталась протестовать, устраивала скандалы, всячески превозносила деловые качества Анджея — я оставалась глуха к ее уговорам. Согласилась лишь на то, чтобы Анджей составил записку к ее технологии и выступил на защите проекта, ведь к тому времени Гатя уже будет в Марокко. Но пока она здесь...

И началось! Я буквально поселилась в Гатиной квартире на оставшиеся три дня, позабыла о вежливости и правилах хорошего тона, которым меня с детства обучали в семье, задушила в сердце сострадание и милосердие, осталась глухой к протестам Гатиной мамули. Зареванная Гатя вынуждена была работать рядом со мной на своей чертежной доске, страдальческим голосом давая мне указания. Мне Гатя могла предоставить доску меньшего формата, такой же большой, как у нее, у Гати в доме не нашлось. Я договорилась у себя на работе, Гатя у себя, и дни напролет мы проводили согнувшись над проектами больницы. Гатя горячо желала мне сквозь землю провалиться или хотя бы сломать ногу, чтобы у нее осталось еще время на сборы.

— Автоклавы размести рядом с операционной, — говорила она. — В жизни тебе этого не прощу, какая же ты язва! У меня ведь еще чемоданы не уложены...

Не обращая внимания на ворчание Гати, я усиленно работала над чертежами. Дополнительные трудности доставлял уменьшенный формат чертежной доски, пришлось транспаранты разрезать на части. А тут еще жуткий Гатин почерк, я с трудом разбирала ее иероглифы на эскизах.