Что же касается самого старого поселка, то большинство основателей, постарев и ослабев, вернулись на Базовую. Немногие разочарованные пионеры держались изо всех сил, а родственники присматривали за стареющими героями. Мать Никоса рассказывала ностальгическую историю о том, как она, бывало, слышала по вечерам игру пожилой леди на пианино. В тишине мирового леса разносился вальс Шопена – музыка, написанная в давно минувшем веке, в очень далеком мире. Временами вальс подхватывали чуткие лесные тролли. Но инструмент разладился, пришел день, когда музыка смолкла навсегда, и на пианино больше никто не играет.

Даже после того, как Нью-Спрингфилд полностью бросили, община Никоса продолжала расчищать это место от зарослей. Поселок использовался. Переходники нужны всем, а для них нужен картофель, но картофель необходимо выращивать, для этого и пригодились остатки полей основателей. Кто-то вложил много труда в строительство кузницы рядом с участком Паульсонов, и ее поддерживали в рабочем состоянии. Между мирами нельзя проносить железо, и сохранение ремесла его изготовления было еще одной хорошей идеей. Некоторые животные, завезенные основателями, – куры, козы, свиньи и даже овцы – выжили и размножились. Одичавшие потомки тех первых свиней частенько пугали людей, внезапно выскакивая из зарослей.

А вот этот дом, прежнее жилище Паульсонов, который был крепче остальных, со временем нашел новое применение. Он стал обменником, как его теперь называли, местом, где можно оставлять и обменивать всякую всячину.

За этим Никос и пришел сюда.

Держа левую руку на бронзовом ноже, который носил на бедре, а правую – на переходнике, он пристально следил за окрестностями. Местных диких животных Никос не боялся. Поскольку одичавшие домашние животные ушли, в лесу осталось только три опасности: муравьи, большие птицы и крокодилы. Ну до воды слишком далеко, чтобы опасаться крокодилов; большие птицы свирепы, но они привыкли нападать на маленьких лесных пушистиков и потому были тяжелыми, неуклюжими и медленными. А что касается муравьев, то Никоса об их приближении предупреждал шум, напоминающий течение страшной разъедающей жидкости, уничтожающей все на своем пути. Кроме того, лесные тролли почти наверняка запоют в случае опасности, и Никос успеет убраться. Почти наверняка. Никос сам видел, как неосторожного ребенка поймала большая птица, и это было ужасно. Вот из-за этого скользкого «почти» и нельзя терять бдительность.

Нет, причина осторожности Никоса крылась в том, что по крайней мере среди детей ходили рассказы об этом особенном доме. Легенды, если хотите. Легенды о существах, которые здесь жили.

И это не какие-нибудь пушистики, которые роются в отбросах. И не какие-нибудь знакомые лесные чудовища. Нечто гораздо худшее. Возможно, здесь заперт эльф, нечисть Долгой Земли, сломленный и старый, но по-прежнему злобный, поджидающий неосторожных детей, чтобы их съесть. Или, в другом варианте легенды, призрак одного из этих самых детей, желающий отомстить тем, кто заставил его или ее пойти сюда.

Конечно, это глупости. Никос был достаточно взрослым, чтобы увидеть изъяны в логике: если в доме Паульсонов обитает призрак, то почему взрослые устроили тут склад? И все же он еще был достаточно ребенком, чтобы бояться. Что ж, сказки или нет, но он не вернется, не выполнив поручения, это уж точно. Иначе насмешки над его детскими страхами будут похуже того, что с ним может сделать любое чудовище.

Когда он подошел к крыльцу, Рио понюхала воздух и с лаем скрылась из виду за углом дома. Наверное, погналась за каким-нибудь неосторожным пушистиком. Никос не стал обращать на собаку внимания.

Открыв скрипучую незапертую дверь, он вошел внутрь и огляделся. Через завесу зелени, что потихоньку затягивала окна, пробивалось совсем мало дневного света. Никос достал из кармана фонарик, чтобы лучше видеть в темноте.