— Я люблю тебя, мам.

— Я тоже люблю тебя, малыш. А теперь спи. Тебе нужно поправляться, чтобы я могла нашлепать тебя по заднице.

Улыбаясь ее пустой угрозе, Ник закрыл глаза, но не мог уснуть. Его разум раз за разом воспроизводил лицо Алана, когда тот нажимал на курок. Гавнюк пытался убить его…

И пускай это будет последнее, что он сделает, но он расквитается…

Как сказал бы его отец: «В нашей семье никто не убегает как трус. Иногда мы хотим. Иногда приходится. Но мы никогда не бежим ни от кого и ни от чего».

Следующий раз, когда он встретиться с «бандой» Алана, они почувствуют всю силу гнева Ника Готье…

Глава 3

Ник учил новые уроки от отчаяния, пока целыми днями лежал один в кровати, и невероятно скучал. Мама оставалась с ним столько, сколько могла, как и Меньяра, но они не могли быть здесь постоянно. Иногда ночью приходил Кириан, а днем некоторые танцоры из маминого клуба.

А что самое страшное, школа начала казаться хорошим местом. Его передернуло от этой отвратительной мысли.

— Привет…хм, Ник, не так ли?

Он открыл глаз и увидел Никоду, стоящую среди людей в дверях. Она вошла в комнату, ее густые волосы были стянуты в хвост. Одета она была в форму волонтера.

Кровь прилила к его щекам, когда она рассмотрела его потрепанный вид. Ник прочистил горло:

— Ага, это я, но мне приятно думать, что я выглядел лучше, когда мы встретились. Потому что сейчас я выгляжу весьма уродливо.

Она засмеялась.

— Без обид, но да, ты выглядел немного лучше. Но хочу сказать, ты действительно украшаешь этот кошмар у тебя на голове. Не так-то легко заставить это выглядеть привлекательным, — она подмигнула ему.

Он мог только представить, как по-дурацки он выглядел. Его голова все еще была перемотана.

Его открытый глаз был синим и заплывшим. К одному плечу была прикреплена повязка, чтобы рука находилась в покое, к другой руке подключили мониторы и капельницу. На нем был бледный больничный халат, покрытый очень мужественными цветочками. Фу, да он лучше бы переоделся в свою оранжевую гавайскую рубашку.

Все что ему нужно, чтобы выглядеть как законченный придурок — пустить на себя слюни. Что может произойти, если она продолжит с ним говорить.

Она остановилась рядом с ним и посмотрела на мониторы, которые пищали и гудели.

— Так что с тобой случилось?

— Подстрелили.

Ее брови взлетели вверх.

— В глаз? Поэтому он закрыт?

— Нет, меня по нему ударили доской, кулаком, ногой и еще парочкой вещей. На глазу много швов. Доктор сказал, что можно будет снять повязку завтра. Уверен, я буду выглядеть еще лучше, — его голос был полон сарказма. — Меня подстрелили в плечо.

— Ох, — сказала она, сердито глядя на повязку. — Больно?

Он хотел сказать нет, не пори чушь, но разум подсказал прикусить язык, прежде чем он оскорбил ее. Хотя рана все еще болела, он постарался усесться прямо.

— Неа. Я же мужчина.

Она покачала головой и не ответила на его браваду.

— Так почему тебя подстрелили? Доумничался?

Ник не знал, как на это ответить. Он не хотел давить на то, что действительно совершил, например подставил себя спасая людей. Поэтому он остановился на меньшей правде.

— Оказался не в том месте. Совсем не в том месте.

— Ты видел, кто в тебя стрелял?

— Нет, — соврал он. Он даже полиции не сказал, кто это был, хотя они допрашивали его несколько раз. Первое правило на улице: болтливые долго не живут. Кроме того, он сам решил сравнять счет, и последнее, что ему нужно, чтобы Алан с компанией были защищены тюремными стенами, когда он придет за ними.