– Ключ мне, строго говоря, не нужен, – ответил он честно. – Но лучше пусть он будет у меня. Он у тебя здесь?

– Да, я оставлял его Майку Кортланду.

– Тогда принеси его. Ты видел предписание судьи Филдинга?

Табби направился во внутреннее помещение караулки, оставил там стакан и вынес большой покрытый ржавчиной ключ.

– Дело не в предписании, Джефф. Просто мне все это по-прежнему не нравится. И ты что-то темнишь, провалиться мне! Привидения! Нет на Лондонском мосту никаких привидений! После вчерашнего я переговорил с дюжиной людей, все клянутся, что это так.

– Привидения? А кто говорил о привидениях?

– Ты.

– Ну не один же я. Спокойной ночи, Табби.

Он положил ключ во внутренний карман камзола. Сегодня там находился еще один предмет – длинный, стальной и такой тонкий, что почти не занимал места. Ключ, стукнувшись об этот предмет, звякнул. Один из часовых за столом, видимо уже слышавший разговоры о привидениях, оглянулся в испуге. Табби Бересфорд махнул рукой:

– Слушай, Джефф…

– Я сказал: спокойной ночи! И помни: ты должен сидеть здесь, а не высматривать несуществующие привидения.

Джеффри не спеша покинул караульное помещение и закрыл за собой дверь. Выйдя на улицу, он кинулся под арку, ведущую на Лондонский мост, и, пробежав под ней, оказался на деревянной проезжей части.

Луна светила таким тусклым светом, что заметить Джеффри можно было, только столкнувшись с ним нос к носу. Звук его шагов также перекрывался шумом воды, бурлящей между быками моста. Все же Джеффри не покидало чувство, будто кто-то наблюдает за ним, хотя умом он понимал, что это всего лишь игра воображения.

Джеффри подошел к лавке «Волшебное перо» и остановился перед дверью, ведущей в комнаты, где накануне скончалась Грейс Делайт. Левой рукой он потрогал замочную скважину, на которой, как ему и говорили, оставались следы засохшего мыла, а правой достал ключ и, отперев дверь, осторожно приоткрыл ее, потом снова закрыл и запер на ключ.

Выполнив, таким образом, свою задачу, Джеффри перебежал через мост на северный берег Темзы и, поднявшись по Фиш-стрит-хилл, дошел до Монумента.

«Как же я не сообразил!» – думал он, в ярости на себя самого.

Только сейчас он заметил то, что ускользнуло от его взгляда в пятницу вечером, – Монумент. Его воздвигли в память о Великом лондонском пожаре недалеко от Пуддинг-лейн, где и начался пожар. Высокая дорическая колонна возвышалась на фоне освещенного светом луны неба. Внутри колонны шла лестница, ведущая на смотровую площадку, расположенную наверху, на высоте почти двухсот футов. В дневное время, когда Грейсчерч-стрит была забита громыхающими экипажами, люди, которые поднимались на смотровую площадку, могли ощутить, как колонна ходит из стороны в сторону и вибрирует у них под ногами.

– Как же я не сообразил! – продолжал негодовать на себя Джеффри. – Ведь если посмотреть оттуда…

– Т-с-с! – раздался шепот с другой стороны улицы. – Дружище!

Агент по имени Диринг, пожилой человек с энергичным лицом, в заплатанной одежде появился в тусклом свете, падающем из зарешеченного окна «Виноградника».

Джеффри перешел через дорогу и подошел к Дирингу. Агент держал в руке потайной фонарь с закрытой крышкой; но фонарь горел, и запах нагретого металла примешивался к другим запахам улицы.

– Где вы были, приятель? В «Волшебном пере»?

– Да. По-прежнему – ничего.

– Господи Иисусе! Я же вам говорил.

– Долго вы там были? На мосту?

– Все время. – Голос Диринга звучал недовольно.