Пег, ну перестаньте вырываться.

Я не был знаком с дедом, сумасшедшим Томом Уинном. Он перерезал себе горло в турецких банях, когда я был ребенком и за четыре года до вашего рождения. Произошло это из-за того, что неверная Ребекка покинула его и ушла к человеку гораздо более молодому. Эта история была мне хорошо известна. Чего я не знал – поскольку одни не могли мне этого рассказать, другие не хотели, – так это имени молодого человека. И еще возраста женщины, поэтому я всегда считал, что она на год или на два моложе своей сестры. Ходили слухи, что есть какой-то портрет, написанный Неллером, но его никто не видел.

Джеффри замолчал.

Дыхание девушки стало спокойнее. Ужас в ее глазах сменился любопытством. Джеффри убрал пальцы с ее горла.

– В пятницу вечером там, в комнате наверху, я наткнулся на портрет Ребекки Брейсгердл. Но это был также и ваш портрет – во всем, до последней черточки. Но к потрясению моему добавилось чувство недоумения. Женщина на портрете была одета в придворное платье времен короля Вильгельма. Мертвая старуха могла бы быть вашей бабушкой, но никак не матерью. Если же она была вашей бабушкой, то помоги мне сатана разобраться в ваших семейных связях! С чьей стороны бабушка! Через кого? Каким образом, особенно если учесть смещение поколений? Это не просто загадка, это – абсурд. Вы понимаете?

– Я…

– Молчите и слушайте!

– Я-то понимаю, – выдохнула из себя Пег. Она так и стояла, вплотную прижавшись спиной к стене, впиваясь взглядом в его лицо. – Но и вы, я надеюсь, не обманулись?

– Мне действительно пришло в голову, что эта женщина может быть на десяток лет моложе, чем я думал, и что платье времен короля Вильгельма на самом деле относится ко времени царствования Анны. В таком случае она могла бы быть вашей матерью. Что же касается мужчины, замешанного в этой истории…

– Вы имеете в виду моего настоящего отца? Тогда так и говорите.

– Да. Именно его я и имею в виду. Вашим отцом вполне мог быть сэр Мортимер Ролстон. Но уверенности у меня не было вплоть до вчерашнего дня, когда я прочел собственноручное признание покойной. Как дурак…

– Почему «как»?

– Ладно, ладно. – Рука Джеффри вновь оказалась на горле девушки. – До того я не был уверен. Если миссис Крессвелл чем-то и угрожает сэру Мортимеру, думал я, так это только тем, что разоблачит его участие в якобитском заговоре с целью свержения ганноверской династии и замены ее принцем Чарлзом Эдуардом из дома Стюартов. О якобитах много болтают, но все это несерьезно, и никто не обращает внимания на эти разговоры. Тем не менее у сэра Мортимера были средства, возможности, а может быть, и желание участвовать в серьезном заговоре. В моем присутствии миссис Крессвелл как-то хитро намекнула на якобитов. И я подумал, что одного намерения недостаточно для того, чтобы заставить его так заискивать перед миссис Крессвелл.

– Но ведь на самом деле он не замешан ни в каком заговоре? – воскликнула Пег.

– Нет, не замешан. Я просто недооценил, насколько он любит вас. Но затем – как это ни забавно и ни прискорбно – я недооценил мои собственные чувства.

– Ваши собственные?

– Над нами висела память о сумасшедшем Томе Уинне. Судья Филдинг знал (и говорил), что мой отец, Джеффри Уинн-старший, совершал безответственные поступки. Если любовницу Тома Уинна отбил его сын, у сумасшедшего Тома были причины покончить с собой. А если вы были дочерью Ребекки Брейсгердл, то вы могли быть моей сестрой. Хотя я и отрицал такую возможность, но очень ее опасался.